как тот меня выручил, можно сказать – спас, я не могла.
Значит, подожду. Маги – долгожители, а терпение – добродетель.
Правда, оставался ещё один, чисто шкурный вопрос. У меня уже было накоплено почти триста соленов. И прежде сознание, что с каждой неделей запас увеличивается, грело душу. Но не станешь же заикаться тому, кто зовётся мужем, что он задерживает еженедельное жалование? Женам – уж не знаю почему – платить не принято.
Но с другой стороны, брак с Андреасом чётко показал, что бывает с влюбленными бессребреницами, которые стесняются лишний раз рот открыть…
Ладно, до родов потерплю. А там будет видно.
Я сидела в кресле – стул последнее время стал казаться неудобным – и рассуждала вслух:
– Десятки тысяч соленов. Одна монета весит примерно треть сэстоуна, значит, десять тысяч крепкому мужику еле-еле уволочь. А пятьдесят тысяч – тут уже без телеги не обойдёшься. Выходит, должны быть векселя, банк, где всё это хранится…
– И это – ещё одна нить, – вздохнул Рейн. – Займёмся.
Я открыла рот, чтобы согласиться… и вместо этого ойкнула, получив душевный пинок под рёбра изнутри.
– Что с тобой? – напрягся Рейн.
– Толкается…
– Позволь потрогать?
Вопрос застал меня врасплох. Настороженно уставилась на названного мужа. Рейн фыркнул и пожал плечами. А потом повторил:
– Так можно?
Теперь, хмыкнув, плечами пожала я.
Он принял это за разрешение. И, аккуратно переместившись на ручку моего кресла, положил ладонь рядом с моей. Едва касаясь. Бережно. Неподвижно. Это он прав. Если бы начал гладить или щупать, я бы живо надавала по рукам. А так неприятно не было. Ага, вот сейчас! Накрыв его кисть своей, сдвинула влево – и вовремя! – меня снова брыкнули изнутри.
– Ничего себе! И часто так?
– Ну, не скучаю, – улыбнулась я. А что ещё тут скажешь?
– Сита, сегодня был трудный день. Давай ты приляжешь отдохнуть?
В принципе, я была не против. И всё было бы совсем отлично, если бы, выходя из моей комнаты, он не бросил через плечо:
– Ты так мило покраснела, говоря о том, что у нас было…
Я возмущённо уставилась ему в спину.
Вообще, мне было не до странностей поведения названного мужа – я начала обратный отсчёт. По всем прикидкам, ходить с животом мне осталось примерно неделю. Я прислушивалась к ощущениям внутри… и боялась. Как могла, скрывала это. Но Рейн – и тут я уже смирилась – видел меня насквозь. Он даже попробовал завести разговор на тему родов и моих страхов, но я обсуждать данный предмет отказалась наотрез. Захлопнулась, как устрица. Он покачал головой и отстал.
А потом я поймала мужа на том, что тот листает медицинский справочник.
Произошло всё так. С кухни раздался грохот, вопль Бетани, потом собачий лай, и Рейн кинулся туда, уронив на пол книгу, которую обычно уносил с собой. Как выяснилось, ничего страшного не
