ней руку, Мария сжалась, напряглась…
– Мне трудно, сударыня, – строго сказал Калиостро и отдернул руку. Затем он подошел к белоснежной розе, стоявшей в вазочке, и коснулся ее рукой.
Белоснежная роза стала наливаться красным цветом. Мария задрожала от страха.
– Мне трудно, сударыня! – устало повторил Калиостро. – Разве вы не хотите помочь страждущему?
– Я думаю о папеньке… Думаю, – испуганно заверила Мария.
– Это я должен думать о вашем папеньке. А вы думайте обо мне! – резко произнес Калиостро. – И, по возможности, без неприязни…
– Ах, что вы говорите! – залепетала Мария. – Какая неприязнь? Я вам так благодарна за старания. Да я… Ей-богу…
– Природу не обманешь! – усмехнулся Калиостро. – От ваших мыслей она увядает. – Он тронул розу рукой. Цветок сжался, его лепестки осыпались. – Если так пойдет дальше, мы погубим здесь всю оранжерею, – улыбнулся Калиостро. – Неужели я вам настолько противен?
– Да что вы, господин Калиостро, – снова попыталась оправдаться Мария.
– Джузеппе! – перебил ее Калиостро. – Я же просил вас называть меня по имени – Джузеппе. Или совсем попросту: Джузи. Так меня звала матушка… и гладила по голове… Вот так. – Он взял руку Марии и провел по своим волосам.
На лице Марии мелькнул неподдельный страх, она отдернула руку.
– Ваше сиятельство… – почти плача сказала она, – я и так в вашей власти… ни людей не побоялась, ни молвы. Живу с вами в одной гостинице. Зачем же вы мучаете меня? Мне теперь ни смерть не страшна, ни что другое.
Калиостро устремил на нее полный страсти пронзительный взгляд.
Она молча кивнула несколько раз, покорно поднялась, потупив глаза, и расстегнула пуговицу на платье. Его рука остановила ее движение.
– Я не тиран, сударыня, – произнес он над ее ухом. – Мне нужны чувства, а не покорность.
– Так сердцу не прикажешь, – вздохнула Мария. – Так… народ говорит.
– Глупость он говорит, ваш народ, – усмехнулся Калиостро. – Сердце такой же орган, как и иные… И подвластен приказу свыше. – Он постучал по своему лбу, потом взял руку Марии и прижал ее к груди.
Мария услышала, как забилось его сердце.
– Вот оно забилось часто-часто… А вот – реже… – Оглушительный ритм бьющегося сердца неожиданно замедлился.
Калиостро попятился, прижался к стене затылком, побледнел, испарина выступила на его лбу:
– А вот… и совсем остановилось… Ощущаете?
Наступила мертвая тишина. Мария испуганно молчала.
– Прикажете ему замереть навсегда? Или пустить? – спросил Калиостро.
– Христос с вами! – воскликнула Мария. – Пустите!
– Пускаю! – торжественно объявил Калиостро, и снова раздались громкие удары его сердца. Он медленно двинулся к Марии. – Как видите, человек хозяин всему, что в нем заключено.
– Мне так не суметь, – попыталась
