и вообще она имела отношение к «иному миру» и смерти[21]. Образ Параскевы-Пятницы схожс мифологизированным олицетворением Масленицы. Масленица также приезжала к людям издалека «погостить», её встречали-угощали, а после «провожали» (сжигали, топили, растерзывали). Причём она явно была гостьей опасной, воплощавшей холод, зиму, смерть. Интересно и закрепившееся в народной речи (а оттуда перешедшее в литературный обиход) выражение «выехать в Ростов», то есть умереть. Этот фразеологизм основан на представлении о том, что Масленица, дескать, уезжала от провожавших её в день Прощёного воскресенья людей в Ростов Великий на тамошнюю ярмарку[22].
И вообще, в архаическом народном мировосприятии наступление какого-либо значимого календарного рубежа (праздника, поста) обычно оформлялось в системе пространственных координат. Календарный срок мыслился как перемещение: приезд, гостевание, отъезд. При этом олицетворение календарной даты могло быть антропоморфным (и чучело, и исполнявший обрядовую роль человек) или подразумеваемым (реализуемым на уровне акциональном и вербальном – в присловьях, поверьях, приметах, поговорках, обрядовых действиях вроде «кормления предков»). Либо же оно воплощалось в демонических существах, которые появлялись и активизировались на определённый промежуток времени (ведьмы и колдуны, русалки, вредоносные святочные духи). Изучение пространственного кода календарных обрядов позволяет увидеть общие ментальные и ритуальные основания внешне не слишком похожих друг на друга календарно-праздничных ситуаций. Такой угол зрения высвечивает важное, даже основополагающее значение представлений о пространственных перемещениях при оформлении мифологизированной картины мира.
Иногда даже пишут, что путь был «никаким локусом», «миром небытия»[23]. Такое, конечно, в известном смысле крайность. Всё же это не совсем «мир небытия» – бытие там, в пути, имеется, и очень даже насыщенное. Дорожные опасности – мифологически осмысляемые, да и вполне реальные – повышают жизненный накал. И уж точно это не провал в пространстве: дорожный «локус» – он вполне себе «какой». Но заострить таким образом мысль об изначальной иномирности пути, о вывороченности дорожной ситуации по отношению к обыденной, домашней, – имеет смысл.
Характерно поверье: «Если больной бредит дорогой (о дороге, о конях), то умрёт»[24]. Конь, между прочим, в древности был главным животным на похоронах, с его помощью добирались до «того света», он вообще считался «нечистым» животным и имел отношение к потустороннему миру[25]. Известно, что поначалу в военном деле на Руси кони почти не использовались – преобладал пеший строй, как и у скандинавов. А. Е. Мусин, исследовавший воинскую культуру Древней Руси, даже высказывал предположение, что слишком медленная адаптация коня на Руси может быть связана с «неоднозначным», как он писал, отношением к этому животному. Имеется в виду, что конь был жертвенным животным. Археологи часто обнаруживают,
Максимов С. В. Крылатые слова. М.: ГИХЛ, 1955. С. 76–78; Русский демонологический словарь / авт. – сост. Т. А. Новичкова. СПб.: Петербургский писатель, 1995. С. 475–476; Амосова С. Н. Народные представления о Мокоши и св. Параскеве-Пятнице как покровительницах «иного мира» // Актуальные проблемы истории: сб. ст. / отв. ред. В. Т. Юнгблюд. Киров: ВятГПУ, 2000. С. 87–90.
Коршунков В. А. Почему Масленица в Ростов ездила? // РР. 1998. № 4. С. 97–102.
Страхов А. Б. О пространственном аспекте славянской концепции небытия // Этнолингвистика текста. Семиотика малых форм фольклора: тез. и предварит. материалы к симпозиуму / редкол.: Вяч. Вс. Иванов [и др.]. М.: Ин-т славяноведения и балканистики, 1988. Ч. 1. С. 92–94.
Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М.: Гос. изд-во иностранных и национальных словарей, 1956. Т. 2. С. 155; см. также: 1956. Т. 1. С. 473.
Петрухин В. Я. Конь // СД-2. С. 590–594. О дороге и о коне в связи с похоронами см. также: Чистяков В. А. Представления о дороге в загробный мир в русских похоронных причитаниях XIX–XX вв. // Обряды и обрядовый фольклор / отв. ред. В. К. Соколова. М.: Наука, 1982. С. 118–119. Специалист по мордовскому фольклору А. И. Маскаев счёл нужным заметить: П. Г. Богатырёв в беседе с ним высказал мнение, что, по старинным славянским представлениям, лошадь считалась поганым животным (Маскаев А. И. Мордовская народная эпическая песня. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1964. С. 258).
