по своим собственным тропам в чащобе, не пересекая пути человеческие. Удмурты при случайной встрече в лесу с медведем низко ему кланялись, вставали на колени и просили: «У тебя, большой человек, своя дорога, а у меня своя. Иди своей дорогой, а меня не тронь»[51].
М. М. Пришвин в датированных 1907-м г. художественно-этнографических очерках из жизни русских обитателей одного из уголков европейского Севера – Выговского края, в главе «Полесники» воспроизвёл неожиданную встречу охотника-полесника с медведем. Охотник шёл, проверяя расставленные силки. «Нет ничего мудрёного, что с другого конца путика (лесной тропки. – В. К.) идёт Михайло Иванович и тоже собирает дичь. ‹…› Встретились лицом к лицу. Бежать назад нельзя, потому что медведь, узнав о трусости полесника, сейчас же догонит и задерёт. А медведь рассуждает совершенно так же: и рад бы бежать, но боится.
“Будь ты проклят, нечистая сила, ты мне сейчас не надобен, – думает мужик, – ни ружья, ни собаки нету”.
“Да и ты мне не надобен, – думает медведь, – а стану повёртываться, ты меня и хватишь”.
Так и стоят друг против друга: мужик у сосны, с топором, и против него – медведь на задних лапах.
Стучит мужик неистово топором по сосне, кричит во весь дух: “У, супостат, немытое рыло, уходи!” А медведь стоит на задних лапах, язык высунул – пена бежит изо рта, – хватает лапой пену и бросает в мужика. И долго стоят мужик и медведь, не хотят уступить друг другу дорогу, мужик до половины исколотит обухом сосну. Но бог покорил медведя человеку, он убегает»[52].
Такие вот лесные «хозяева», вроде медведя, наделялись особыми свойствами, подобно мифологическим персонажам. Испуганный охотник ругал медведя как «нечистую силу».
Дорогой пользовались люди, но на ней им также являлись опасные мифологические персонажи. У славян существовало представление, что дорога символически разделена на две части – правую и левую. Правая – для людей, а левая – для потусторонних сущностей и зверей. Полагали, что если при неожиданной, нежеланной встрече с таким существом (например, с волком) занять правую сторону, то противник перейдёт на левую. При встрече с ведьмой говорили: «Я иду своей дорогой, а ты ступай своей»[53]. У коми-пермяков, народная культура которых близка русской, при упоминании лешего говорили: «Пусть не слушает тёплая хоромина, пусть по своей дорожке он ходит». А сам леший мог крикнуть человеку: «Всё, уходи, не мешай на дороге!», «Уйди в сторону, а то плохо будет!»[54]
На Русском Севере во время традиционной крестьянской свадьбы звучали диалоги дружки со стороны невесты, в которых последовательно предлагались и тут же отвергались всевозможные пути и лазейки для жениха, который хотел проникнуть в дом невесты. В конце концов, договаривались о крылечных дверях, то есть о таком входе, которым шествуют почётные гости. Разные окольные дорожки упоминались также в свадебных причитаниях, исполнявшихся для свата или сватьи. Это «собачьи
См.: Загребин А. Удмуртская охота: к проблеме трансформации идеи и технологии // Финно-угроведение. 2004. № 1. С. 9.
Пришвин М. М. В краю непуганых птиц: очерки Выговского края // Пришвин М. М. Избранное. М.: Правда, 1977. С. 108. Интересно, что когда много лет спустя, в 1935 г. Пришвин побывал в другом месте Русского Севера – на Пинеге, то в его дневнике появились записи о путике медведя и путике человека (Его же. Дневники: 1932–1935. СПб.: ООО «Изд-во “Росток”», 2009. С. 733–735).
Левкиевская Е. Е. Дорога // СД-2. С. 128–129.
Голева Т. Г. Мифологические персонажи в системе мировоззрения коми-пермяков. СПб.: Изд-во «Маматов», 2011. С. 128–129, 158–159.
