врага: возможно, для того, чтобы убедить в этом современников, а затем и потомков. Но с точки зрения сегодняшней науки это было полупоражением: Аттила сохранил армию и ее боевой дух, и менее чем через год он предпринял новую экспедицию – на этот раз не в Галлию, где больше нечего было взять, а в Италию.
На Каталаунских полях сошлись Запад и Восток, город и степь, крестьянин и кочевник, дом и шатер. Сто шестьдесят тысяч убитых из пятисот тысяч воинов, ступивших на равнины Шампани. Прежде чем на полях сражений снова столкнутся такие огромные армии, пройдут века, наступят эпохи Чингисхана, Амира Темура, Наполеона.
Вторжение в Италию
Отступление гуннов представляло собой человеческую драму, о которой свидетельствовали и современник Приск, и, столетие спустя, Иордан, Кассиодор и Прокопий. Тяжелораненые умирали один за другим. По пути от Шалона до Рейна погибло до девяти тысяч гуннов и их союзников.
В ближайшем окружении Аттилы не сомневались, что он откажется от продолжения борьбы, хотя полководец оставался все еще очень силен. Для Аттилы это отступление было лишь неудачным эпизодом войны, этапом, который он счел нужным преждевременно и с некоторыми потерями завершить, чтобы начать новые кампании, лучше спланированные и подготовленные. Отступление – не поражение, отойти еще не значит уйти – продолжение битвы могло обойтись слишком дорого, разумнее было пересмотреть план кампании.
Вернувшись со своим потрепанным войском в долину Дуная, Аттила направил энергию на изучение военной науки и необходимые преобразования. Но для реорганизации армии до такой степени, чтобы возобладать над тактикой противостоящего ему Аэция, требовалось внести коренные перемены в устоявшиеся обычаи гуннов, не менявшиеся испокон веков. Прежде всего, гунны укрепили свою столицу Этцельбург (важно отметить, что город назван в честь Аттилы, имя которого в германском варианте звучало как Этцель), чтобы она могла выдержать длительную осаду. От кочевой жизни им пришлось отказаться – обретя родину и основательно укрепившись на ее территории, они больше не блуждали по бескрайним степям. Меховые одеяния его ратников сменили кожаные латы с металлическими накладками. Начали строить баллисты и катапульты. Воинов учили пехотной тактике, отрабатывали движения в строю и пешие маневры, безопасность их обеспечивала уже не меткая стрельба из луков, а высокие щиты.
Кроме того, Аттила без труда добился от остготов, ставших частью империи, обещания присоединиться к его армии по первому зову и милостиво оказал гостеприимство войскам тех союзников, которым далеко было добираться до родных краев.
Теперь Аттила спокойно ждал новостей из Рима и Равенны. А новости были ободряющими. Плохой прием, оказанный Валентинианом Аэцию, весьма его порадовал. Можно было с уверенностью заключить, что их примирение не будет ни искренним, ни долгим. Тонкий дипломат, Аттила, понял, что сейчас не стоило предпринимать каких-либо решительных
