никогда. Через два месяца с новым своим корешем, слегка чокнутым, готовым за пачку чая подписаться на что угодно, он душит того своего врага подушкой.
Самое смешное – врачи дали заключение, что тот умер от сердечного приступа. Администрации было не до незапланированных жмуриков. Лишнее ЧП – это комиссия из управления, а хозяину (начальнику зоны) надо полковника получать.
В один прекрасный день на зону перевели Боксера – того самого главаря бригады спортсменов, терроризировавшей Ахтумск. И он объявил, что теперь тут будет его порядок. Он взял в кулак отморозков, которые составили основу его боевой дружины. С некоторыми блатными заключил пакт о ненападении. Другие авторитеты попытались было катить на него бочку.
– Ты же Крота пришил, подручного Тимохи, – сказали они ему однажды. – За это отвечать надо.
– Я убил? – усмехнулся Боксер. – Обоснуй.
Блатные погорячились, поскольку обвинения обосновывать было нечем. Зато Боксер, воспользовавшись возможностями своей бригады на свободе, накопал «компру» на основных блатных заводил зоны и двоим сделал «предъяву по понятиям». В результате стал некоронованным королем зоны. А Художник в очередной раз убедился, что будущее за ними – за новой волной, гангстерами, денежными, уверенными в себе, лишенными предрассудков, соблюдающими воровские законы и понятия только тогда, когда им это выгодно.
– Ну а ты, волчонок? – однажды вызвал Художника на разговор Боксер, присматривавшийся к молодому, серьезному парню. – Ты тоже мной недоволен?
– Главное – не мешаю, – сказал Художник.
– Умно поступаешь, – кивнул Боксер.
– Но и не помогаю. Я в клубе картинки рисую. Мне все ваши разборы по барабану.
– Ну смотри, Художник. Не просчитайся…
Боксер оставил его в покое. Хотя и продолжал присматриваться.
Постепенно Боксер все круче заправлял зоной. И решил однажды, что настало время показать себя. Главная проблема состояла в том, чтобы «оглушить» оперчасть, перекрыть поток информации от ее негласного аппарата.
– Кто в административную зону шаг сделает – удавлю, – выдал он однажды свое указание.
Теперь каждый, кто по каким-то нуждам оказывался в той части колонии, где находилась администрация, автоматически записывался в стукачи. Прослеживались все контакты оперативников, и оперчасть осталась без ушей и глаз.
В ответ Боксера поместили в штрафной изолятор, и прапорщики-контролеры отработали его от души дубинками, сковав для верности сильные руки наручниками. На ринге Боксера так не били никогда. Но он выдержал.
– Сочтемся, – только и прошептал он.
Он привык держать удары. И опять поднялся с ковра ринга на счет «девять». Чтобы нанести мощный ответный удар.
Через пять дней на зоне поднялся бунт.
Кто был его заправилой, догадаться нетрудно. Сценарий был примерно, как на броненосце «Потемкин».
