воздуха. Сдулся, обмяк, даже в коленях слегка просел.
– Так, спокойно! – тоном, призывающим к спокойствию, сказал я. И вынув из кармана ручку, вертикально вознес ее на уровень груди. – Смотреть сюда! Тихо, еще тише… Дышим свободно, спокойно…
Вряд ли я обладал даром гипнотизера, но парень действительно стал успокаиваться. И когда я коснулся ручкой его губ, воспринял это как должное. В это время на крыльцо вышла Арина.
– Юра?! – удивленно и, как мне показалось, раздосадованно протянула она. – Ты что здесь делаешь?
– Я думал, что ты Ира, – обреченно вздохнул парень и уронил голову на грудь.
– А чем тебе Арина не нравится? – спросил я тем же унылым тоном.
Незваный и чуточку сумасшедший гость оказался вовсе не Гариком. Это всего лишь какой-то Юра. А я уже размечтался…
Нравилось мне это село, и дом хороший, как снаружи, так, наверное, и внутри. И Арина приятно волновала мою кровь, а перспектива провести ночь под одной с ней крышей распаляла воображение. Но будь моя воля, увез бы я отсюда девушку, не задумываясь. Предчувствие скорой беды растревожило меня не на шутку.
– Не нравится, – буркнул парень.
– Что, совсем?
– Я Иру люблю.
– Нет Иры.
– Я слышал… А тут сказали, что Ира приехала… А ты кто? Жених ее? – Юра кивком головы показал на Арину, которая смотрела на него если не с ненавистью, то близко к тому.
– Не твое дело! Иди отсюда! – нагрубила ему девушка.
– Зачем ты так? – обиженно спросил он.
– А как ты, так и я!
Парень обескураженно пожал плечами и ушел. Я закрыл ворота и вместе с Ариной проследовал в избу.
У избалованного цивилизацией горожанина обстановка дома могла бы вызвать пренебрежительную ухмылку. И обои здесь безвкусные, и мебель устаревшая, а русская печь так и вовсе анахронизм. Посмотрел бы я на такого умника, попади он в такой дом зимой, из промерзшей степи в лютую метель. Еле живой от холода, он встал бы на колени перед этой печкой и молился бы не образам, что в красном углу, а пышущей жаром топке. И за дощатый стол на такую же грубую лавку сел бы с радостью, если бы хозяин соблаговолил угостить его горячими щами да кашей. А потом бы в кровать, на пышную перину, под пуховое одеяло…
Стол и впрямь сколочен был грубо, хотя и добротно. Но чего стоила кружевная скатерть ручной работы? А занавески, салфетки, домотканые дорожки на полу?.. Старинный с резным карнизом буфет – тяжелый и основательный, в нем настоящий хрусталь. Велюровый диван и японский телевизор в горнице, казалось, не вписываются в общую обстановку сельского быта, но все же лучше с ними, чем без них. Тем более что диван раскладывался в двуспальное ложе…
Арина села на лавку, сложив руки, как прилежная школьница за партой.
– Что дальше? – спросил я.
– А что дальше? – пожала она плечами.
– Что есть в печи, на стол мечи.
– Я здесь не хозяйка…
– Но
