стояли большие кресла, и Черри задалась вопросом, сидят ли в них хоть иногда.
– Не нужно так стараться, ты им нравишься, – сказал Дэниел тихо, но Черри наградила его предупредительным взглядом. Она услышала, как сзади подошла Лора.
– Я пойду, закончу с суфле, – сказала она и ушла на кухню.
– Туда не пойдем, не будем мешать кулинару.
Вместо кухни он повел Черри наверх, и когда они проходили мимо следующего этажа, он обронил на ходу: «…мамина комната», – и повел ее выше, а Черри отметила, как целый этаж может быть комнатой для одного человека – наверняка там была огромная ванная и гардеробная. Еще она обратила внимание, что мистер и миссис Кавендиш, по всей видимости, не спали вместе. На следующем этаже Дэниел завел ее в одну из спален.
– Моя комната, – объявил он. – Хотя, в общем-то, уже не моя. Но здесь я вырос.
Помимо большой кровати из цельного дуба, шкафа и стола в глаза бросался настоящий алтарь, посвященный стоявшему рядом с ней человеку. Каждую стену, каждую поверхность занимали фотографии: Дэниел в Мачу-Пикчу, на острове Пасхи, у пирамид. Дэниел в горах и во время «вояжа». Здесь были награды, кубки по регби, крикету и теннису. Нигде не было ни пылинки. Наглядная иллюстрация его детства и всего того, к чему ему был открыт доступ.
– Ого. Сколько достижений.
– Я тут ни при чем. То есть я побегал в свое время, но хранит их здесь мама.
– Она, должно быть, очень тобой гордится.
Вместо ответа Дэниел положил руку ей на шею и начал целовать ее, но Черри увернулась.
– Твои родители внизу, – зашипела она.
– Да, – согласился он, продолжая целовать ее.
Она оттолкнула его.
– Я хочу произвести хорошее впечатление. Из-за тебя я останусь растрепанной.
– Ты сегодня потрясающе выглядишь. Не хочешь по-быстрому?
– Категорически нет.
Раздался звонок. Дэниел простонал.
– У мамы на нас другие планы.
– Только не говори, что это был колокольчик.
– Дом большой. Должна же она как-то звать меня к столу. Вот и что ты прикажешь мне с этим делать? – он указал на свой пах с выпирающим в области молнии бугорком.
– Весь вечер представляй меня голую.
– Вечно ты дразнишься.
Но Черри знала, что ему это нравилось. Держа ее за руку, Дэниел свел ее по лестнице. В холле они пересеклись с Лорой. Та несла поднос с кокотницами, от которых шел легкий пар.
– Мне жаль прерывать вашу экскурсию, но суфле остывает.
Дэниел отпустил ее руку и забрал поднос у матери. Черри почувствовала, как будто ее бросили на произвол судьбы, и нервы снова дали о себе знать.
Ужин накрыли в столовой. За их столом давно не собиралось столько человек, как сегодня. Черри сидела напротив Говарда, Дэниел – напротив матери. Все сияло со знанием своего дела: приборы, бокалы, даже тарелки – белый
