в мое личное пространство, его губы оказались всего в нескольких сантиметрах от моих, а бицепсы напряглись, еще больше растягивая старую ткань футболки.
Ей-богу, я надеялась, что его футболка просто разойдется по швам и спланирует на пол.
– Что хочешь выпить? – снова спросил он.
Хотела я только одного – еще немного понаблюдать, как двигаются эти губы.
– Э-э… – В голове стало пусто.
Он изогнул бровь и перевел взгляд с моих губ на глаза.
– Мне спросить у тебя документы?
Этот вопрос наконец вывел меня из жаркого ступора.
– Нет. Зачем? Мне двадцать один.
– Точно?
Мои щеки снова залила краска.
– Клянусь.
– А на мизинчиках поклянешься?
Я взглянула на его руку и отставленный мизинец.
– Ты серьезно?
Он улыбнулся еще шире, и на правой щеке у него появилась ямочка. Держите меня: если у него еще и ямочки есть, я точно пропала!
– А похоже, что я шучу?
Похоже было, что ничего хорошего от него ждать не следовало. В его теплых глазах цвета кокосовой скорлупы плясали озорные искорки. Мои губы дрогнули, после чего я подняла руку и обхватила своим мизинцем его.
– Клянусь на мизинчиках, – сказала я, думая, что это тот еще способ проверки возраста.
Его улыбка стала обольстительной.
– О, стоит девушке поклясться на мизинчиках, и я готов отдать ей свое сердце.
И что ответить на это?
Вместо того чтобы отпустить мою руку, когда я потянула ее на себя, парень нежно, но крепко обхватил меня за запястье. Я округлила глаза, а он наклонился еще ближе. От него пахло… очень приятно. Мыло и специи – этот запах сразу наполнил все мое женское существо.
Тут у меня в сумочке зазвонил телефон. Заиграла «Кареглазая девушка». Я полезла в сумку, а сексуальный бармен рассмеялся.
– Ван Моррисон? – спросил он.
Я рассеянно кивнула, вытаскивая телефон. Звонила Тереза. Я сбросила звонок.
– У тебя хороший музыкальный вкус.
Подняв глаза, я сунула телефон обратно в сумку.
– Я… ну, мне больше нравится олдскул, чем современная попса. Раньше лучше умели петь и играть. Сегодня просто прыгают полуголыми по сцене, кричат или просто говорят. На настоящую музыку это не слишком похоже.
В глазах у бармена мелькнуло одобрение.
– Ты клянешься на мизинчиках и слушаешь старую музыку? Ты мне нравишься.
– Значит, не так сложно произвести на тебя впечатление.
Он запрокинул голову и рассмеялся, и – держите меня! – смех у него оказался просто чудесным. Глубоким. Богатым. Раскатистым. Внутри у меня все перевернулось.
– Клятвы на мизинчиках и музыка очень важны, – сказал парень.
– Правда?
– Ага. – Он весело взглянул на меня. – Как и клятва бойскаута.
Я
