я.
– Какой еще Нино?
Она что, нарочно притворялась, что не помнит Нино? Но зачем? Чтобы унизить его в моих глазах?
– Он был в том фильме со свадьбы. Старший брат Маризы, Нино Сарраторе.
– А, тот урод, в которого ты влюблена?
– Я тебе уже говорила, что ничего я в него не влюблена. Просто он делает потрясающие вещи!
– Например?
– Например, сейчас уехал в Англию. Путешествует, работает, учит английский.
Даже просто повторяя то, что я только что узнала от Маризы, я почувствовала, как у меня сильнее забилось сердце.
– Слушай, а ведь мы тоже можем путешествовать! Устроимся официантками, выучим английский лучше самих англичан. Почему ему можно, а нам нельзя?
– Он окончил школу?
– Да, получил аттестат. Собирается поступать в университет, на трудный факультет.
– Он умный?
– Как ты.
– Я бросила учебу.
– Ну и что? Ты проиграла пари и должна пойти учиться.
– Прекрати, Лену!
– Что, Стефано не разрешает?
– У нас новая лавка, я должна в ней распоряжаться.
– Ты можешь учиться и работать.
– Нет.
– Но ты же обещала. Сказала, мы получим аттестат в один день.
– Нет.
– Но почему?
Лила несколько раз провела рукой по книжной обложке, точно разглаживая ее.
– Я жду ребенка, – сказала она. И, не дожидаясь от меня ответа, пробормотала: – Как жарко. – Положила книгу, пробежала по бетонному волнорезу и вдруг сиганула в воду, успев крикнуть Антонио, который возился с Маризой и девочками, поднимая фонтаны брызг: – Тони, спасай меня!
Несколько секунд она летела вперед, широко раскинув руки, а потом неловко плюхнулась в воду. Плавать она не умела.
24
Лила вступила в период бешеной активности. Всю свою энергию она обратила на новую колбасную лавку и занималась ею с таким рвением, словно ничего важнее в жизни не существовало. Она просыпалась чуть свет, пока Стефано еще спал. Ее рвало, потом она варила кофе и снова бежала в туалет. Стефано стал необыкновенно заботливым, настаивал, что отвезет ее на машине, но Лила говорила, что ей лучше прогуляться, и выходила из дома, пока не начало палить солнце. Она шла пустынными улицами, мимо только что построенных и большей частью еще незаселенных домов. Отпирала лавку, протирала запачканный краской пол и поджидала рабочих и поставщиков, которые привозили весы, ломтерезки и прочее оборудование. Она раздавала указания, куда что ставить, и, сообразуясь со своими представлениями, сама двигала то одно, то другое. Рабочие, здоровенные грубые парни, безропотно подчинялись ее приказам, как оркестранты подчиняются дирижеру. Иногда, не желая объяснять, что ей надо, Лила пыталась перетащить на новое место что-то тяжелое. Рабочие в ужасе кричали:
