во дворе, бурлил в канавах, бил ключом из водосточных труб. Женщины сидели дома за шитьем. Джеймс менял кольца на старой уздечке. Мистер Хилл, укрывшись в кладовой, протирал стеклянную посуду и длинным ногтем ковырял в редких зубах.
– Конечно, мисс Джейн непогода нипочем. – Полли уронила штопку на колени. – Уж она-то не вымокнет. Небось скакала галопом всю дорогу до Незерфилда.
Повисло молчание, слышался только шорох дождя. Сухая или промокшая, Джейн не станет сегодня возвращаться домой.
– Как-нибудь я возьму тебя покататься, хочешь, Пол?
Девочка заулыбалась. Ей даже нравилось называться Пол, но лишь при условии, что так к ней обращался Джеймс.
– Только не галопом, предупреждаю, не думаю, что нашей старушке это понравится.
«А посыльный? – подумала Сара. – Успел ли он добраться до Незерфилда вовремя или промок насквозь, до своей кожи цвета ячменного солода? И как, кстати, его зовут?»
Дождь не стихал весь вечер. Он продолжал барабанить, даже когда слуг отпустили спать. Джеймсу пришлось бежать через двор, накинув мешок на голову и плечи, чтобы хоть немного защититься от потоков воды. Он мог уйти к себе гораздо раньше и преспокойно читать, поскольку имел разрешение пользоваться свечами, но предпочел тесноту кухни и тамошнее общество. Сегодняшний день принес что-то сродни пробуждению: тихое, ни с кем не разделенное прозрение. Джеймс заметил, как новый лакей из Незерфилда смотрел на Сару. Заметил, что и она поглядывала на него. От всего этого Джеймс вдруг почувствовал себя неуверенно, будто пол ушел из-под ног и закачался, как корабельная палуба.
Надо присмотреть за ней, сказал себе Джеймс, просто по-дружески. Он очень обязан мистеру Б., а значит, должен следить, чтобы все в хозяйстве было в порядке. Именно поэтому он остался сидеть с женщинами, вместо того чтобы спокойно читать у себя в комнате. Кроме того, вынужден был признаться себе Джеймс, он получал удовольствие от ее соседства. Слышать ее дыхание, шелест юбки, ласковое словечко, обращенное к Полли. Как это славно…
Лакей вновь появился на следующее утро. В грязи по колено, в тяжелом от воды сюртуке и размокшем парике, с которого на плечи млечными струями стекала пудра. Сара, убиравшаяся после завтрака, засуетилась, пытаясь сообразить, куда бы поставить стопку грязных тарелок. Остановившись на пороге, посыльный снял шляпу и стряхнул с нее воду. Пошарив за пазухой, он извлек весьма мокрый на вид конверт:
– Для мисс Элизабет Беннет.
Джеймс переводил взгляд с Сары на лакея и обратно. Мистер и миссис Хилл были заняты в других местах, так что в кухне, кроме них троих, никого не было. Очевидно, Джеймсу следовало отнести послание наверх, но тогда пришлось бы оставить Сару наедине с этим типом.
– Вы отнесете? – спросил он у нее.
– Мне кажется, это ваша обязанность.
Джеймс неловко поклонился, взял письмо и размашистым шагом отправился наверх, в комнату для завтрака, где миссис Хилл подавала семейству кофе. Он ждал как на иголках, пока письмо прочитают и, поахав, обсудят.
