ты что, маленький что ли?! Он бы тебе таблетки выписал или уколы какие-нибудь…
Петрович усмехнулся.
– Вот именно, какие-нибудь!.. Тот страх, Витька, который от самой жизни происходит, никакими таблетками не вылечишь. Поговорил я как-то с врачом, и ты знаешь, что он мне сказал? Мы, говорит, Николай Петрович, еще ни одному больному вроде вас не помогли. Все наши таблетки – вроде анальгина – боль снимут, но не вылечат. А привыкнете к ним, только хуже вам станет. Вам, говорит, что-то в своей жизни менять нужно, что бы волноваться меньше… – Старик посмотрел на племянника грустными, уставшими глазами. – Слышь, Витьк, может быть нам со Светкой в деревню уехать, а?
– От зятя бежишь?
– И сбежал бы, сбежал! – выкрикнул Петрович. – Мне что, думаешь, впервые перед жизнью голову гнуть? Да и не только о себе я думаю. Внуки подрастают, что хорошего они увидят за своим отцом-алкашом?.. Чему научатся?! Неделю назад самая младшая, Оленька, подходит, ко мне, за коленку треплет и говорит: «Дедушка Коля, забери меня отсюда. Папа говорит, что все равно нас из своего дома выгонит». – «Когда же он, – спрашиваю, – такое вам говорил?» – «А вчера ночью, – отвечает Оля. – Когда мамку на кухне бил».
Витька зарычал от бешенства.
– Ну, елки-палки, встречу эту сволочь, – тяжелый кулак грохнул по столу, – честное слово, придушу как собаку!
– Опять ты глупость молотишь, – отмахнулся Петрович – Ну, набьешь ты Сереге морду, уедешь в свою деревню, а дальше что?.. Нам со Светкой что делать? Или ты будешь к нам через каждые два дня приезжать, что бы снова с моим зятем разбираться? А ведь Серега такой человек, что его чужие кулаки только стервознее сделают. Да и Светка, чего греха таить, все еще на что-то надеется.
– Все-таки битая морда, дядь Коль, кое-что да значит, – уже не так уверенно сказал Витька.
– А сесть в тюрьму ты за него не боишься?
– За эту шавку?!
– Шавка – не шавка, а от Сереги всего ждать можно. Уезжать нам со Светкой нужно, понимаешь? В другом месте он нас не достанет.
Не зная, что возразить старику, Витька замолчал.
Неплотно прикрытая дверь тихо скрипнула и в образовавшуюся щель просунулась черная кошачья голова. Кошка внимательно осмотрела кухню и задержала свой вопросительный взгляд на Витькином лице.
– Кис-кис-кис! – позвал Витька.
Кошка ждала. Только удостоверившись, что сидящий рядом с ее хозяином человек не собирается делать резких движений, она медленно вошла в комнату.
Витька невольно залюбовался кошкой. Это было великолепное, иссиня-черное животное с огромными, зелеными глазами. Чуть более длинная, чем у обычной кошки шерсть делала ее еще больше, но не огрубляла, а скорее наоборот, придавала ее формам законченное изящество.
– Кис-кис-кис!..
Кошка подошла ближе и уселась в шаге от стола. Витька швырнул на пол кусок колбасы. Кошка, не спеша, с достоинством, съела колбасу и посмотрела на Петровича.
– Как ее зовут, дядь Коль? – спросил Витька.
– А я их никак не называю, –
