Карла Брендта-Молета было решено как можно тише, но перед этим Хармелин решил попытаться его «расколоть» – на основе своих, весьма примитивных представлениях о русских. По указанию Хармелина в номер к Брендту постучал сотрудник ШАБАКа и, держа в руках бутылку водки и банку черной икры, предложил ему выпить «как русский с русским». То, что это был чрезвычайно глупый, примитивный, ошибочный ход, Хармелин понял уже через несколько минут и отдал указание немедленно войти в номер Брендта-Молета и арестовать его. Однако когда сотрудница ШАБАКа под видом горничной постучала в дверь номера, а вслед за ней в него ввалилось еще несколько офицеров организации, было уже поздно: поняв, что произошло, Карл Брендт начал стремительно уничтожать имевшиеся у него бумаги, разрывая их на клочки и спуская в унитаз.
Именно в туалете его и застали сотрудники ШАБАКа, но застали слишком поздно: к этому времени «объект» уже успел уничтожить почти все компрометировавшие его документы, и прежде всего – данные о завербованных им агентах.
Теперь возможность продлить арест Брендта зависела исключительно от того, удастся ли вытянуть из него на первом допросе хотя бы тень признания того, что он является советским разведчиком. И ведение допроса было решено поручить молодому, совсем недавно поступившему на службу в ШАБАК Йосефу Гиноссару[33].
У него, безусловно, не было необходимого опыта подобных допросов, но зато он лучше других сотрудников знал русский язык – и данный фактор оказался решающим.
– Садитесь, пожалуйста, – обратился Йоси Гиноссар к Брендту на чистейшем русском языке. – Как гласит ваша пословица, в ногах правды нет…
– Я не понимаю, что вы говорите. Я даже не знаю, на каком языке вы говорите… Это какой-то из славянских? – ответил Брендт по-английски.
– Хорошо, вы можете меня не понимать, – спокойно продолжил Гиноссар по-русски. – Тогда просто слушайте. Как вы сами поняли, в течение всех последних недель мы вели за вами беспрерывное наблюдение. В связи с чем у нас накопилось достаточно данных… Может, все-таки сядете? Так будет удобнее для нас обоих…
– Ну, хорошо, – ответил Брендт по-английски. – Признаюсь, я действительно немного понимаю русский язык: в годы войны моя семья жила в Германии, и, будучи ребенком, я кое-что выучил у русских оккупантов. Однако, как я понимаю, из этого крайне поверхностного моего знания русского языка вы собираетесь сделать какие-то совершенно ошибочные выводы…
На самом деле признание Брендта означало, что плотина прорвана – в ней появилась узкая щель, и теперь Гиноссару оставалось только постепенно расширять ее.
Через некоторое время Карл Брендт-Молет, все еще настаивая на том, что он является ирландским бизнесменом австрийского происхождения, признался, что во время своего нахождения в Израиле выполнял «кое-какие деликатные поручения» своих «немецких друзей». Затем – что это были
Судьбе и личности Йоси Гиноссара посвящена отдельная глава в третьей части книги.
