звезду? – уточнила я.
– Да-да! Вот необычные создания! Если отрезать любой из лучей, он не только отрастет обратно – оторванный луч вырастет в целую новую морскую звезду. А вот и ее сосед, морской конек – вон, видишь?
Сощурившись, я перевела взгляд.
– Тот – толстый, полосатый?
– Именно! – лучезарно улыбнулся Ариэль. – Он в тягости, но при том – самец. Когда настанет время, малыши, морские жеребята, вырвутся из кармана в его брюхе стайкой и поплывут, точно облачко пушинок одуванчика на ветру.
Любой другой ребенок не поверил бы ему, но я росла на острове одна и даже не представляла себе, как все это отличается от обычного порядка вещей.
– Значит, и мой отец – все равно, что морской конек? Ведь я рождена от него?
– Да, ты рождена от него, но не так, – ответил Ариэль неожиданно серьезно. – Вас, людей, рожает мать…
– Как птенцов козодоя?
– Да, но вы появляетесь не из яиц. Вы растете в лоне матери, внутри ее тела, а когда подрастаете достаточно, она выталкивает вас наружу, во внешний мир.
Тут я нахмурилась.
– Если у меня есть мать, то где же она? Почему ее нет здесь, с нами?
– Это может сказать твой отец, но не я.
– Потому, что не знаешь?
Ариэль вздохнул и качнулся на пятках.
– Нет. Потому, что он запретил.
– Отведи меня ко двору Титании, – внезапно говорю я.
Ариэль замирает.
– Тебе там не понравится.
– Отчего же?
– Ты только что сбежала от одного двора! – Ариэль машет рукой в сторону оставшегося позади дворца – его застывшие серые контуры темнеют на фоне вечернего неба. – Зачем менять его на другой?
– Потому что… – начинаю я и умолкаю, пытаясь обдумать свой выбор, хотя его очарование и ставит под угрозу хоть сколь-нибудь рациональную оценку его возможных последствий. – Куда еще мне идти? Я хочу учиться, посвятить себя наукам, а здесь, под властью покровителя-мужчины, это невозможно. Сама можешь судить, насколько все плохо – ведь, чтобы уйти из-под надзора мужа, я… – горло вдруг перехватывает. – Я решилась притвориться мертвой.
– Я думала, – негромко говорит Ариэль, – что ты, возможно, захочешь вернуться обратно на остров.
В изумлении таращусь на нее.
– С тобой?
– Возможно – если захочешь. А не захочешь, возвращайся одна… – Ариэль вздыхает, плечи ее каменеют, взгляд устремляется в сумрак мира. – Я до сих пор летаю туда, и довольно часто. У нас с Калибаном нечто вроде уговора. В конце концов, мы оба были там пленниками.
От звука этого имени неожиданно больно.
– Когда-то я его ненавидела. А потом – жалела.
– А сейчас?
– А сейчас все поняла. Он был лишь чужим отражением, Ариэль… – горечь этих слов слишком сильна, и мне не удержать ее. – И все его страсти
