style="font-size:15px;"> Меж тем неподалеку в доме 13, по ул. Ленина города Базель, молодая мама кормила сыночка со словами: «Ешь, малыш, ложечку. Не то придет страшный русский Витя и украдет все твои игрушки». Для съемок данного эпизода рекомендуется взять напрокат известную хоть тут, хоть там актрису. И тоже наобещать семь бочек арестантов. А потом… А потом… А потом наш абонент вне зоны доступа сети.
В машине Борода осмотрел рюкзак и выкинул треснутую бутылку в мусорку на улице. Запахло виски. Хотя мне не пахло, а воняло. Ненавижу виски.
Малая упала в депрессию из-за своего травмированного кроссовка. Теперь еще высматривай обувные магазины. Мы, конечно, отговаривали. Дескать, Малая, эй, Малая, если, не дай бог, попадешься, то вышлют в Польшу. А как получишь на днях швец. доки беженки аля ни кола ни двора, так потом хоть трава не расти и открывай бутик обувной! И пусть все ломают головы, отчего у директрисы Малой цены меньше на семьдесят процентов?.. Столько, поясню, как правило, дают за краденое.
Выдался странный денек. Не одно, так другое. И бензин, и свечи, и отключенный мобильник так называемого друга. Черт знает что! И еще кроссовок вдогонку! Но разве это проблемы? Конечно, нет. Проблемы – это когда попался в наручники мусоров с вагоном краденого. Не меньше. И краденого, не чего попало, а героина. И еще сам с иглой в вене. Вот там, в натуре, начинаются проблемы.
В деревне, по пути, случайно наткнулись на обувной магазин. Сквозь стеклянную витрину видели внутри продавщицу. И обувь тоже по одному испытательному экземпляру. И магазин, конечно, назывался «Джон Сильвер».
– Удачи! Чтобы потом не носить «передачи»! – напутствовал Чифир.
Малая сняла шапочку. Собрала волосы в пучок. Ушла. Напоминание о «передачах» не испугало. Мы не сомневались, что она вернется не босиком. И не такое выносила. И ноутбуки с обезвреженной «сигналкой» выносила. И мобильники. И украшения. «Золотой ключик» только не выносила.
За витриной – прямо-таки немое кино. Продавщица принесла пару обуви со склада. Малая примеряла обновку и недовольно хмурила брови. Продавщица улыбалась. Из кожи вон лезла – только бы угодить. Малая что-то рассказывала и чесала носик. Все вруны соблазняются чесануть носик. Еще Малая показывала пальцем на другую обувь. Одной рукой, получается, чесалась, а второй показывала. И вот продавщицы след простыл. Поиски на складе. Вскоре она вернется с новой парой. Ни Малой, ни примерочной обуви – ни слуху ни духу. Остался только прощальный, подбитый футболом кроссовок. Больше та продавщица не улыбалась. Никогда. Никогда в своей жизни. Ну а нам – что до нее? Не сожалеть же. Нам много кто прежде сожалел?.. Так я не взвешенно мыслил, когда коснулся своей тени. Жалость – это у капиталистов. Это – принц после вечеринки может воскликнуть: «А давайте мешок риса отправим во Вьетнам. Они там голодают». Или еще есть такая Ксения-Ксюша Собчак. Не удивлюсь, если однажды она провозгласит: «Идея! Я глубоко убеждена, что должна отдать свои обноски скинхедам».
