замерла.
Барбос с Сержантом недоумевающе таращились на нее, и на их лицах вовсе не было слез.
– Так это не ты плачешь?? – в один голос осведомились оба.
– Нет вроде бы… – озадаченно помотала головой девушка.
Да так и похолодела. А потом побледнели ее товарищи.
Уже давно среди охотников, туристов и иного бродячего народа, путешествующего по всяким диким местам, ходили рассказы о Лесном Плакальщике.
Из уст в уста у костров, когда становится темно и за кругом света, отбрасываемым живым огнем, сгущается первобытная ночь, передавались эти жуткие истории о том, что иногда вот в таких глухих дебрях путники слышат вдруг чей‑то жалобный плач и устремляются на помощь неизвестному бедолаге. И больше никогда не появляются.
Плач не умолкал, а с каждой минутой становился даже сильнее.
Все трое переглянулись. Будь у них побольше сил, сломя голову ринулись бы прочь, как лоси. Но сейчас они разве что с трудом смогли бы пройти сотню шагов…
Оставалось лишь два выхода: или сидеть и покорно ждать своей участи, или идти навстречу неведомой опасности.
Первым выбор сделал Сержант, бесшумно поднявшись и со зловещей ухмылкой передернув затвор «дракона».
Рядом с ним встал Барбос, в одной руке которого оказался топор, а в другой нож, коим он собирался открыть консервы.
А несколько секунд спустя к ним присоединилась и Муха, отчаянно припоминавшая приемы всех видов единоборств, которые ей довелось изучать.
И все трое осторожно двинулись туда, откуда доносились жалобные всхлипывания.
Поначалу капитан Кириешко проклинал свое самомнение и дурацкое желание сократить путь, толкнувшее его попереть прямиком через треклятое болото. Понадеялся на опыт юности, которую провел в Карелии, дурень!
Потом только матерился про себя. А дальше и на это сил не осталось.
Но тогда, в начале пути, он был бодр и весел, предвкушая скорый отдых в поселке оленеводов.
Увы, он не понял, что удача отвернулась от него капитально и, кажется, навсегда.
Прошло не более получаса полета, как ни с того ни с сего глайдер вдруг начал терять высоту, а цифры на индикаторах тяги устремились к нулю.
Несколько секунд Кириешко не понимал, что происходит, пытаясь выровнять машину.
Слишком поздно он догадался, в чем дело, и посадка получилась довольно жесткой. Сам капитан не пострадал – мгновенно надувшиеся спасательные мешки уберегли его от ушибов и переломов. Но машина повредилась весьма ощутимо, а главное – сотрясение вывело из строя аппаратуру связи, и без того старую.
Вскрыв двигатель, Кириешко полностью подтвердил свои подозрения: ровно пополам треснула гравицапа[1] – сердце любого глайдера.
Поломка крайне редкая и фатальная
Гравицапа – жаргонное название кристаллического преобразователя силы тяжести – главной детали гравитационных двигателей конструкции Оямы‑Антонова. Представляет собой выращенный в особых условиях монокристалл сложного состава (более сорока компонентов).
