построит Храм.
Иессей, поясняет «Мецудат Давид» далее, не мог понять, что младший и нелюбимый сын рассказывает ему свои пророческие сны[10].
Все тот же Закович называет историю жизни царя Давида «мужским вариантом сказки о Золушке»: всеми унижаемый и понукаемый герой, младший и нелюбимый отцом сын, посланный на черные работы, в итоге попадает в царский дворец, а затем и становится царем.
Это замечание достаточно остроумно, однако следует помнить, что описываемые здесь события происходят в X в. до н. э., то есть даже не за столетия, а за тысячелетия до написания сказки о Золушке и рождения расхожих фольклорных сюжетов вроде сюжета о младшем сыне Иване-дураке, сделавшемся царем. Поэтому в данном случае правильнее говорить о влиянии библейского сюжета, проникшего через христианство в Западную и Восточную Европу и отразившегося в фольклоре ее народов, а не наоборот.
Как бы то ни было, все эти письменные и устные источники вполне позволяют воссоздать психологический портрет Давида, а также основные события первого периода его жизни – детства, юности и молодости.
Как уже было сказано, видимо, с самого раннего возраста Давид рос при стаде – сначала в качестве пастушка, помощника пастуха, затем – и самостоятельного пастуха, а, возможно, и главы небольшой пастушеской бригады. Сам Давид, чтобы развеять сомнения Саула в том, что он способен противостоять Голиафу, так вспоминает об этих годах своей жизни:
«И сказал Давид Шаулу: раб твой пас овец у отца своего, а когда приходил лев или медведь и отнимал отцу из стада, то я уходил за ним, и бил его и вырвал из пасти его, а если он бросался на меня, то я хватал его за космы и бил его, и убивал его» (См. 1, 17:34-35).
Лео Таксилю и многим другим пересмешникам Библии эти слова дают повод для дополнительных насмешек: вся сцена, в которой юный пастух догоняет льва или медведя, вырывает у них добычу, а если они огрызаются, то и убивает их, кажется им совершенно не реальной. Однако не следует забывать, что, во-первых, Давид во время этого разговора с Саулом не так уж и юн – как уже говорилось, по еврейской хронологии, в момент встречи с Саулом ему исполнилось 28 лет. Во-вторых, водившиеся в ту эпоху на Ближнем Востоке львы и медведи по своим размерам несколько уступали обычному африканскому льву и русскому медведю. Что, впрочем, никак не умаляет мужества человека, вступавшего с ними в схватку – это были в любом случае сильные и опасные звери.
Стоит отметить, что Давид говорит о своем занятии пастуха, не только не стыдясь этого, но и, скорее, гордясь данным обстоятельством. И это понятно: будучи скотоводческим народом, евреи не видели в профессии пастуха ничего постыдного. Пастухами были праотцы Авраам, Исаак и Иаков; пастушеством занимались евреи на первом этапе своей жизни в Египте; пастухом был пророк Моисей; выпасом скота занимались евреи после завоевания Ханаана, да и сам царь Саул до восшествия на престол и даже какое-то время после этого пас стада своего отца Киша.
Наоборот,
Стоит отметить, что Давид – не единственный герой Библии, прошедший путь от изгоя до вождя нации. Похожая биография была и у Иеффая (Ифтаха), которого Библия называет «сыном блудницы» (Судьи, 11:1)), хотя на самом деле его мать была наложницей, то есть гражданской женой отца. Будучи изгнанным из дома законными сыновьями отца, Иеффай стал главарем ватаги разбойников. Когда же на израильтян снова напали аммонитяне, старейшины Галаада упросили Иеффая встать во главе народной армии, а затем провозгласили его князем.
