это. Она на какую-то долю выигрывала, казалась сильнее его, шоколадного, стройного мальчика.
– Красиво говоришь, Эльза. Я рад твоим ораторским успехам, – спокойно сказал Чёрт.
Я не вмешивалась в их диалог. Я вообще на протяжении всей перебранки сидела тихо, как мышка, и делала вид, что никого здесь не знаю и мальчик, по имени Чёрт, никакого отношения ко мне не имеет. Но ведь это было не так.
Вдруг Эльза повернулась в мою сторону и спросила:
– Как твою нынешнюю зовут, Чёрт?
Все замолчали, даже выключили магнитофон, потому что события принимали совершенно другой оборот: на сцену должна была выйти я, нелепая широкоплечая выпускница в длинном серебристом платье.
Чёрт молчал, и я решила ответить сама:
– Меня зовут Командирша.
Команда с готовностью заржала: она бы заржала любому моему ответу.
Эльза, королева королевой, прошла, виляя кожаными бедрами, между скамейками и встала передо мной, руки в боки, – эдакая современная точеная статуэтка.
– Пойдем выйдем, поговорим, – предложила мне Эльза, сузив глаза.
Я увидела: губы у нее тонкие, злые, в красной с фиолетовым помаде.
Я встала, скомкала папины письма, нервно сунула их в сумку и пошла за Эльзой в тамбур. Все это проделала, как сомнамбула, с ощущением: не я, не со мной, страшный сон.
Эльза пропустила меня вперед и в спину прошипела:
– Чмош-шница!..
Не знаю, услышала ли это слово команда, но за моей спиной было тихо, только Панок бодро заявил:
– Во, сейчас разборки пойдут…
В тамбуре я прислонилась к пыльной, давно не крашенной стене, угрюмо уставившись на Эльзу, – вблизи она казалась мне старой, измученной, издерганной.
– У тебя с ним что-нибудь было? – хрипло спросила Эльза и, поняв, что вопрос ее был слишком прямой, слишком глупый даже, скороговоркой добавила: – И не вздумай врать мне – убью!
Конечно, я не поверила в то, что она меня убьет, тем более что Эльза физически казалась слабее меня – худая, тонкая. Но ощущение плохого кино или тяжелого случайного сна все укреплялось в моем сознании.
– Ничего у меня с ним не было, – ответила я.
– Врешь! Вы были в том доме два часа.
– А ты в кустах сидела? – спросила я.
Эльза сверкнула глазами, резко подняла руку – в моей голове мелькнуло: «Сейчас ударит», – но она не ударила, а поправила пышное черное облако волос.
– Отвечай: было или не было?
Я видела: эта резкая, мрачная, уставшая девица проигрывает в нашем разговоре. Она хотела первенства, хотела быть сильнее, хотела унизить меня. Но разве можно искать первенства у побежденного, желать быть сильнее проигравшего?
– Слушай, Эльза, а как тебя зовут? – тихо, убаюкивающе спросила я. – Ведь это твоя кличка, да?
– Чмошница, примитив, хочешь быть со мной
