Ну и нравы у вас. А с виду вроде искусство. – Агушин перевернул бланк допроса. Он записывал рассказ Мити выборочно, и все равно получалось много.
– Не, ну это частности. Неполадки в пробирной палатке. А так – нормально. Бизнес не хуже других. Не отправлять же Кирю на стройку. Ха-ха.
– Может, и следовало бы, – хмыкнул себе под нос Агушин, и тут же собрался. – Ну да ладно. А что же все-таки с претензиями этих заказчиков? И кто они такие?
– Да, там лимон всяких левых косяков накидают, – отмахнулся Фадеев. – Редко кто всем доволен. Они же жлобы. Бабки заработали, а потратить с умом не могут. В тусовку пробиться тоже не получается. Там любят щедрых. Чтоб телочкам колечки, брюлики дарили; певцам – спонсорские. А эти – только по смете. «Привезите этого и этого!» И дрожат в ожидании, пока не увидят вживую Клима Чука или того же Кирю, аж усираются от нетерпения. А послушают, потрогают – кажется, типа, приобщились. Ничего особенного. Люди и люди. Типа, и сами так можем. – Митя совсем расслабился и уже, не заикаясь, без остановки шпарил про всю концертную кухню.
– И что же дальше?
– А дальше начинают выеживаться: это не так, то не эдак. Вот по всем этим наездам Иосиф Давыдович сам и разбирался. Ну, когда попроще было или Шлиц в отъезде, Иван подкатывал. Хотя у Шлица все одно лучше складывалось. Он гений терок, ну, в смысле, переговоров.
– А кто еще высказывал недовольство или претензии предъявлял? – Агушину нужна была конкретика: имена, фамилии, должности, явки.
– Ой, да они все цеплялись. Каждый по-своему. От Проторова и Фрида до Алимджана и Фарутдина. Корпоративы-то и вечеринки у всех. Без нас, то есть без номеров, не получится.
Следователь быстро записал имена олигархов, особенно отметив тех, кто имел несчастье связать свою фамилию с уже упомянутой буквой «ф».
– Скажите, Дмитрий, а какие активы остались после Шлица?
Митя замер: вопрос был слишком конкретен, чтобы пуститься в рассуждения о нелегкой судьбе устроителя вечеринок.
– Ну? – напомнил о себе Агушин, и голос его был холоден и жесток.
Активы
Митя понял, что придется отвечать, а потому сразу начал тянуть время – просто чтобы собраться с мыслями.
– Так сразу всего и не перечислить.
– Ну, уж постарайтесь!
– Я не отказываюсь… тут другое… – Митя замялся; он давно понимал, что уже наговорил лишнего, но следователь снова стиснул кулак.
– Граж… господин Фадеев! Чем откровеннее вы мне обо всем расскажете, тем меньше подозрений у меня возникнет в отношении вас. А то ведь я могу действовать по-другому. Хотите?
– Нет! – резво взвился Митя.
– Я ведь могу считать, что отсутствие у вас судимости вовсе не ваша заслуга, а просто наша недоработка…
– Ой! – вырвалось у Фадеева.
– А могу вспомнить и про Конституцию. Про презумпцию невиновности. Никто не должен считаться виновным,
