от взрослых и решил, что мои мама и папа летали где-то (в небесах от любви…) и от этого родился я.
В принципе, став старше, я понял, что не так уж и не прав.
Короче, я не только любил (люблю) своих родителей. Я еще им благодарен за то, что, витая в облаках своей любви, они не стали придумывать никакого ужасного способа избавиться от меня или просто сделать так, чтоб я и не начинался (а ведь могли бы!).
Честное слово, я старался не мешать им летать..
Мою маму зовут Тоня, а отца – Юрий. Так что я – Александр Юрьевич.
Меня отпустили на практику.
Отпустили!
Ура!
Глава 4
В Крым, в составе младшей группы, поехали двенадцать человек, в том числе и я. С нами отправились папины коллеги: Анастасия Никодимовна, или Никодимна, или просто – Гимназия, и Сергей Петрович, или просто – Петрович. Кроме того, в Крым отправлялась еще группа старших ребят. Более многочисленная, чем наша. Но старшие держались особняком.
В нашей группе за пять девчонок отвечала Анастасия Никодимовна, а Петрович – за семерых мальчишек.
На перроне, перед отъездом, родители в двадцать пятый или в сорок пятый раз пытались внушить мне, чтоб я никуда не лез без разрешения, чтоб не заплывал далеко, купался по пять минут, слушал Петровича, а также мыл руки, овощи и фрукты. Да! И чтоб кушал хорошо!
И вообще…
Родители надавали мне еще массу ценных советов, и я честно обещал все-все выполнять. Обещал звонить по мобильнику два раза в день. Я ведь их люблю, моих родителей.
Поезд тронулся.
Мои Тоня и Юра долго бежали вслед за вагоном, махая мне рукой. Да, я очень хотел в Крым, но расставание есть расставание.
Иногда, только расставаясь, понимаешь, как люди тебе дороги. Кажется, я даже заплакал. Чуть-чуть…
Поезд все шел и шел. От Москвы к морю.
С каждым километром делалось теплее. Менялась и природа. За окном становилось все меньше лесов. Все шире расстилались степи. Все чище, свободнее от всяких строений становилась линия горизонта.
И вот уже все мы застыли возле окон, наблюдая, как совершенно круглое розовое солнце садится за не замутненный никакими постройками или растительностью горизонт. Горизонт, словно бы прочерченный по линейке.
Мы смотрели, как солнце окрашивает небо всеми оттенками розового, оранжевого, желтого, лилового, фиолетового…
Наверно, не мне одному хотелось нарисовать этот закат. Петрович же, стоя вместе со всеми у окошка, повторял:
– Запоминайте, ребятки! Запоминайте…
Ночь в поезде пролетела незаметно, и вот наконец мы увидели море из окон нашего вагона.
– Ура! Ура! – кричали мы.
Никто из пассажиров нас не останавливал. Ведь именно к нему все и стремились – к теплому и ласковому морю. Ура!..
Мы выгрузились на железнодорожной станции, у въезда в пыльный южный городок, не доезжая до его центра. Нас уже поджидал
