пересыпает, как ему заблагорассудится. В государстве нет тех узких дверей, именуемых законами, проходя через которые каждый, кто бы он ни был – крестьянин или наследник престола, – должен наклонять голову. В этом здании есть разные ходы и выходы: узкие – для малых и слабых, весьма широкие и удобные – для сильных.
«Если так, – решил царевич, – я установлю порядок, какой мне нравится».
И ему вспомнились два человека: освобожденный негр, который, не ожидая приказа, готов был отдать жизнь за то, что принадлежало наследнику, и незнакомый жрец.
«Будь у меня больше таких людей, воля моя почиталась бы и в Египте, и за пределами его!..» – сказал он себе и решил непременно разыскать жреца.
Это был, вероятно, тот самый, который сдержал людей, напавших на его дом. Он не только прекрасно знает законы, но и умеет управлять толпой.
– Неоценимый человек!.. Я должен его найти.
С этих пор Рамсес в небольшой лодке с одним гребцом стал объезжать крестьянские хижины в окрестностях своего хутора. В хитоне и большом парике, с длинной рейкой, на которой были насечены деления, он мог сойти за инженера, следящего за подъемом воды.
Крестьяне охотно давали ему всякие объяснения, касающиеся разлива, и при случае просили, чтобы правительство придумало какой-нибудь более легкий способ черпания воды, чем журавль с ведром. Они рассказывали также о нападении на хутор наследника, но не знали людей, бросавших камни. Вспоминали и жреца, которому удалось успокоить толпу. Но кто он – они не знали.
– Есть, – говорил один крестьянин, – в наших местах жрец, который лечит глаза, и есть другой, что заживляет раны и вправляет переломанные руки и ноги. Есть такие, которые учат читать и писать. Один играет на двойной флейте, и даже недурно. Но того, кто явился тогда в саду наследника, среди них нет, и они сами о нем ничего не знают. Наверно, это бог Хнум или какой-нибудь дух, охраняющий царевича, – да живет он вечно и никогда не теряет аппетита!..
«А может быть, это и в самом деле дух?» – подумал Рамсес.
В Египте скорее можно было встретить злого или доброго духа, чем дождаться, например, дождя.
Нил из красного стал коричневым, и в августе, в месяце атир, достиг половины своей высоты. В береговых плотинах открыли шлюзы, и вода стала стремительно заполнять каналы и огромное искусственное Меридово озеро в области Фаюм,[21] славящейся чудесными розами. Нижний Египет представлял собой как бы морскую губу, окаймленную холмами, по склонам которых были разбросаны дома и сады. Сухопутное сообщение совершенно прекратилось, и по реке сновало множество лодок, белых, желтых, красных, темно-бурых, похожих на осенние листья. На самых высоких местах кончали сбор урожая хлопка, второй раз косили клевер и начинали собирать плоды тамариндов и олив.
Однажды, плывя мимо залитых полой водой хуторов, Рамсес заметил на одном из островков необычное движение. Оттуда же из-за деревьев доносился громкий крик женщин.
«Наверно,
Фаюмский ном находился в оазисе того же названия к западу от долины Нила.
