ссору, которая велась все время в самом изысканно-вежливом тоне. К концу действия декламатор «Агриппины» жестом подозвал к себе сидевшего невдалеке молодого человека, который поспешно подошел на его зов.
– Граф, могу ли я просить вас быть моим секундантом?
– Как так?
– Я думаю драться!
– Когда, сегодня?
– Сейчас!
– Опять ссора, но ведь вы еще не успели из зала выйти и уже…
– Мне нечего было выходить, мой противник здесь! Маркиз Лозероль отвесил учтивый поклон.
– Какие мотивы?
– Маркиз находит «Агриппину» отвратительной, а по-моему она хороша. Этот повод удовлетворяет вас?
– Вполне!
– Ну, идемте, господа, мне некогда!
Захватив по дороге второго секунданта, противники направились в ближайший переулок, где, не тратя времени и слов напрасно, тотчас же приступили к делу.
– О, да ведь вы порядочно фехтуете! – проговорил маркиз, тщетно стараясь найти незащищенное место у противника.
– Неужели? А ведь это пустейшие, так сказать, провинциальные приемы!
– Положим, в провинции умеют владеть оружием! – ответил маркиз, нанося удар в сердце.
– Тем более в Париже! – возразил противник, легко отстраняя шпагу маркиза и мастерским ударом прокалывая его руку.
Борьба была кончена.
– Поздравляю вас с победой, хотя, признаться, она нисколько не возвысила достоинств «Агриппины». Кстати, позвольте спросить, каким способом вы умудрились запомнить из нее такую массу стихов? – спросил маркиз.
Хладнокровно вложив шпагу в ножны и подойдя к раненому, декламатор проговорил спокойным тоном;
– Очень просто, я – ее автор!
Защитив таким блестящим способом свое произведение и оставив в недоумении раненого маркиза, автор «Агриппины» спокойно взял под руку своего секунданта и скрылся в глубине улицы.
Этот поэт не совсем незнаком нам, – мы встречали его уже за ужином у Жака Лонгепе и у смертного ложа графа Раймонда де Лембра.
Он обладал, необходимо об этом упомянуть сейчас же, так как это была характерная черта его оригинальной физиономии, огромным, острым носом, почти закрывавшим верхнюю губу, настоящим «богатырским» носом, как называл его один из биографов поэта. Этот нос резко выделялся на красивом лице, освещенном парой чудных черных глаз. Тонкие брови красиво изгибались на высоком лбу, довольно редкие усы оттеняли правильные губы, а редкие черные волосы, небрежно закинутые назад, придавали его лицу открытое и умное выражение.
Притом, кроме своей красивой наружности, наш незнакомец обладал недюжинным умом и уже занимал почетное место среди ученых и писателей. Вообще он, ярко выделялся из среды безумной и безрассудной современной золотой молодежи.
Имя его был Савиньян де Сирано. Но он был более известен под именем Сирано де Бержерака, как называл он себя, в отличие от своих братьев и кузенов.
Это был творец «Агриппины», автор «Путешествия
