анализировать мою сложную натуру. Всё это делалось из страха конкуренции и нежелания делиться насиженными клиентами. Я же конкурента в ней не ощущала вовсе, что вызывало ещё большее раздражение. Боясь неизвестности и нервно скалясь, она задавала наводящие вопросы. Я сыпала на неё путанными фактами. Где выдуманное переплеталось с совсем уж невероятным. Надо было хоть как-то себя отвлечь от мрачных мыслей.
Но однажды я дала маху. И эта особа, с именем – Света, забилась в ликующей истерике. Она давно спланировала травлю. И, забрызгав кабинет желчью, кинулась к начальнице. Вывалила мегере очень личные факты, полученные от меня накануне. В момент слабости. Предать их огласке было для Светланы особенным садистским удовольствием. У мужчин за такое принято бить сразу в морду. Женщины за это же обыкновенно впиваются в волосы. Но я была тихой гладью мёртвой реки. И никак не реагировала на потуги завистницы. Остальные коллеги буквально зависли в кабинете, где развернулось это некрасивое действо. С открытыми ртами. Их больше удивило поведение Светы, чем добытый ею компромат.
Меня же всё происходящее совершенно не трогало. После того как год назад отца закопали в землю. И я увидела ужас, испытанный им перед смертью. Тогда ни живая, ни мёртвая, шагала домой. После похорон. Оставляя свинцовые следы в асфальте. По дороге от кладбища. К опустевшей квартире. Где больше никогда не пронесётся по комнатам его весёлый смех. Поэтому-то я и не слышала визгов Светы. Потому что думала о папе. О том, что не смогу сегодня, придя домой, рассказать ему, как устала от идиотов.
Надежда, застывшая с куском пирога в руке, пускала лучи тепла из лунного лица в мои пустые глаза. И мы с ней поняли друг друга.
– Пьёшь успокоительное? – Просто спросила она. – Да?
Я молча кивнула.
– Ты не впитываешь, что они тебе говорят, да? Ты вообще ничего эти месяцы не впитываешь?
Это были слова сочувствия. К счастью, в этот день она увела меня из офиса. Поклеить объявления на досках у подъездов. Подышать свежим воздухом. Подальше от разъярённых горгулий.
А неделю спустя я и вовсе уволилась оттуда.
Рискованный шаг. В то время у меня не только не было денег. Был целый ворох долгов. После похорон и поминок. После поездки в горы, где так и не удалось зализать раны.
Вот что произошло на следующий день после нашей прогулки с Надеждой.
Утром меня застал врасплох острый приступ тревоги. Надо было что-то делать. Как-то прийти в норму. Взяла тётю Фиату – собаку, привезённую из поездки в Домбай. И бегом гулять по обычному маршруту. В парке и вокруг дома. Теперь даже странно говорить, что маршрут был обычным. Некоторое время после смерти отца, я буквально боялась выходить из двора дома, где жила. Казалось, что мир за его пределами был наполнен голодными чёрными дырами. Притаившимися возле арок. Вытягивающими по капле остатки жизнерадостности из опустошённой меня.
Пока мы шли до парка, тревога
