инженера она несла на руках. Гайта то и дело кашляла, тяжело дышала, но была живой, здоровой и абсолютно трезвой.
Поджидавший в коридоре Алидор ошеломленно уставился на них.
– Как?! Как ты это сделала?
– Я дорисовала Гайте перспективу, чтобы появилось третье измерение и она смогла двигаться. Это не трудно, не то что…
Она охнула, замерла на секунду с открытым ртом. Потом быстро поставила инженера на пол и, сдирая на ходу скафандр, бросилась к себе. Закричала:
– Я поняла! Я теперь знаю, как рисовать пустоту!
Она не успела положить на холст первый мазок, когда в каюту ворвался капитан.
– Стой, не делай этого! Лучше нарисуй там звезды. Нарисуй мне Вселенную, навигатор!
Эвита едва не выронила кисточку.
– Но я не… я всего лишь стюард…
Когда-то Земля была плоской и маленькой и покоилась на спинах слонов. Она не могла быть иной – именно такой ее представляли люди. Затем Земля начала увеличиваться в размерах, стала круглой, принялась вращаться вокруг светила, обзавелась братьями и сестрами по планетарной системе. Трехмерная реальность менялась, повинуясь воле эгрегора человечества. Реальность разрасталась – до орбиты Сатурна, до пояса Койпера, до облака Оорта… А дальше ее встретила пустота. Несоизмеримые с человеческой средой обитания, а потому непреодолимые расстояния.
Человечество уперлось в стену. Веками земная наука, построенная на логике, пыталась ее пробить, понять непознаваемое, объяснить необъяснимое, найти несуществующее. Теория относительности, квантовая гравитация, струны и мембраны – с каждым веком человечество усложняло картину мира. Тем самым укрепляло скорлупу собственной трехмерности.
Но наравне с логикой люди обладали воображением. И когда логика завела человеческое познание в тупик, воображение подсказало выход: Вселенная – вовсе не объект материального мира, Вселенная – идея. И птенец проклюнулся. Человечество вырвалось из крошечной трехмерной колыбели – в бесконечность, не ограниченную никакими законами и теориями. Из порождения Абсолютного Разума оно превратилось в его часть. Человечество стало Сотворцом.
Эвита парила в иммерсионном резервуаре. Пощипывали впившиеся в кожу разъемы интерфейсных кабелей, чуть подташнивало от невесомости, во рту стоял металлический привкус. Ерунда, к этому она быстро привыкнет. Куда труднее смириться с мыслью, что ты стала причиной гибели человека, о жизни и здоровье которого должна была заботиться. Но случившееся не исправишь, искупить невольную вину можно только одним. Бортовые интеллекты толпятся у порога ее сознания, услужливо напоминают о себе запросами, ждут команд. Теперь они ее инструменты, ее грифели, кисти и краски. Мольберт – ее собственное воображение, а полотно – трехмерная реальность Солнечной системы. Навигатор дорисует картину.
Сгусток вещества и энергии, в силу многовековой традиции называемый космическим кораблем, возвращался домой.
