мы не будим планетарных пилотов?
Все как по команде прекратили жевать. Эвита почувствовала на себе взгляды Лейка и Гайты. Капитан на нее не смотрел, просто сидел и молчал. Минуту, две. И начал жевать снова. Вслед за ним – остальные. На вопрос Эвиты никто не ответил.
Уже на выходе из кают-компании Лейк придержал ее за локоть.
– Хочешь знать, почему мы не летим к Земле? Потому что никакой Земли там нет!
Засмеялся и убежал, оставив девушку с разинутым от изумления ртом.
Работа над картиной шла туго. Сначала все получалось именно так, как Эвита запомнила: полупрозрачная эстакада, ведущая сквозь пустоту к голубой планете, и человек, сидящий посреди этой пустоты, с нетерпением вглядывающийся в свою родину. Но дальше…
Она любила играть с кисточками и красками, сколько себя помнила. И всегда это была просто игра, Эвита не осмеливалась сравнить себя с живописцами прошлых веков. Бескрайние степи, прорезанные зеленью урочищ, белоснежное кипенье весенних садов и багрянец осени – пейзажи ее детства. Извлечь их из памяти и перенести на полотно – так она коротала тягучие дни и недели вахты на полупустом корабле. Ничего предосудительного в ее развлечении не было. С одной стороны. С другой – это была бесполезная трата времени, которое можно использовать для повышения собственного профессионального уровня. Поэтому Эвита предпочитала рисовать украдкой, об увлечении новенького стюарда пока знали только товарищи по вахте. И навигатор.
Орвус узнал о живописи, когда Эвита взялась за непривычную для себя тему. Ей вдруг очень захотелось нарисовать Землю – всю, целиком! Казалось бы, нетрудная задача. Но Земля получилась какой-то ненастоящей, словно глобус. Эвита добавила на холст несколько созвездий – как помнила. Жалкая мазня, годная лишь на то, чтобы отправить ее в утилизатор!
Разумеется, она не призналась в своей неудачной попытке навигатору. Но разве от борт-интеллектов что-то можно скрыть? Те еще доносчики! Орвус не ругал ее и не хвалил притворно, просто сказал во время очередного медобследования:
– Ты неправильно изобразила расположение звезд относительно Земли. Таким оно не было никогда за все время существования Вселенной. И быть не может.
Эвита закусила губу, промолчала. Тогда Орвус спросил напрямик:
– Скучаешь по дому? Хочешь поскорее вернуться?
– А вы?
Навигатор молчал долго. Уже закончился сеанс биопараметрии, Эвита сверила показания с эталоном, убедилась, что подопечный здоров и работоспособен, когда он ответил:
– Мне нельзя пока думать о доме. – И поспешно добавил: – Все, мы входим в сингулярность. Инженер и кибернетик уже спят, ложись и ты.
Эвита послушно устроилась в ложементе, активировала контур гипносна, закрыла глаза. Последнее, о чем она думала, засыпая, – уничтоженная картина.
Она вспомнила о ней спустя несколько часов после пробуждения, когда вслед за капитаном пробралась на мостик. И едва появилось свободное время, взялась писать ее заново. Она надеялась, что теперь-то
