являлся человеком принципов, при этом его никто бы не назвал добряком. Излишней отзывчивостью покойный не страдал, а ум имел косный, лишенный гибкости. Будучи на пятнадцать лет старше своей супруги, он как по темпераменту, так и по воспитанию принадлежал к поколению людей, привыкших блюсти строгий этикет. Лишь один раз граф позволил своим чувствам одержать верх над холодным рассудком, когда, поддавшись обаянию прелестной леди Амабель Клифф, недавно выпорхнувшей из школьных стен лишь для того, чтобы эпатировать своими сумасбродствами свет, сделал ей предложение руки и сердца. Ее родитель, граф Бейверсток, владелец оскудевших имений и многочисленного потомства, с радостью согласился на брак дочери.
Вот только те самые качества, столь притягательные в юной девушке на выданье, сильно раздражали лорда Денвилла в жене. Граф вознамерился искоренить их. Все его старания на поверку оказались тщетными и лишь вызывали страх женщины впасть в еще бóльшую немилость своего супруга. Графиня оставалась все тем же беззаботным, очаровательным созданием, в которое он когда-то влюбился. Она души не чаяла в своих сыновьях и всячески скрывала последствия их неразумных, опрометчивых поступков. Сыновья в свою очередь горячо любили ее. Неспособные разглядеть под непреклонностью отца подлинную, хотя и тщательно скрываемую любовь, они еще в раннем детстве приняли сторону матери. Она играла, смеялась, горевала вместе с ними, прощала их невинные проказы и помогала им, если с мальчиками случались разные неприятности. Сыновья не замечали ее недостатков. Возмужав, они защищали маменьку от нападок сурового супруга.
Мистера Фенкота не удивило наличие у графини долгов. Тем более он не был шокирован.
– Совсем плохо, маменька? – спросил Кит. – Сколько?
– Я не знаю. Дорогой! Как можно запомнить, сколько и у кого занимаешь год за годом?
Слова ее светлости немного удивили его.
– Год за годом… Но, маменька! Три года назад вам пришлось открыться папе насчет своего тяжелого материального положения… Три года назад, если я не ошибаюсь… Тогда он выяснил общую сумму ваших долгов и пообещал, что все будет уплачено…
– Да, так оно и было, – подтвердила миледи. – Беда в том, что я рассказала ему не обо всем. Я не помнила, а если бы даже и помнила, то все равно не открылась бы. Не могу объяснить тебе это, Кит. Если хочешь сказать, что мне следовало поступить иначе, лучше молчи. Я смалодушничала. Сама понимаю. Только когда Адлстроп записал все, что я сказала…
– Что? – воскликнул молодой человек. – Он присутствовал при объяснениях?
– Да. Твой отец всецело доверял ему. Адлстроп всегда стоял на страже его интересов.
– Довольно странно со стороны человека, столь привязанного к условностям этикета, – сверкнув глазами, произнес молодой человек, – позволить поверенному присутствовать при таком разговоре… это…
– Мне самой было неловко, но, полагаю, графу пришлось так поступить. Адлстроп
