была непривычно светлой. Солнце ломилось в широкие окна, свежий ветер приносил запах мха и хвои.
Хелот обнаружил себя в этом непонятном жилище лежащим на широкой кровати под лоскутным одеялом. С некоторым облегчением он установил, что Робина из Локсли поблизости не наблюдается. Где-то рядом что-то булькало и пыхтело. Повернув голову, Хелот увидел ничем не примечательного человека, склонившегося над маленьким тиглем. Крошечная жаровенка, в которой раскалились угли, стояла перед ним на столе. В тигле кипела жидкость странного золотисто-зеленого цвета.
Кося глазами, Хелот принялся разглядывать этого человека, в котором признал алхимика. Алхимик был лет сорока, с лысинкой, брюшком, с сереньким лицом и редкой бородкой. Одет был в монашескую одежду, однако без явной принадлежности к какому-либо ордену, и, в отличие от отца Тука, был очень опрятен.
– Урочище Дальшинская Чисть, – не отрывая глаз от тигля, отрывисто произнес человек.
– Что? – Хелот растерялся.
Человек засмеялся и добавил в тигель немного зеленого порошка, который осторожно взял стеклянной ложечкой с глиняного блюдца. Жидкость мгновенно почернела, побурела, вскипела, заливая угли. Человек едва успел отскочить в сторону, когда тигель взорвался и осколки стекла полетели во все стороны. К счастью, жидкость залила угли и пожара не возникло. С секунду алхимик горестно созерцал плоды своих усилий, после чего снова обратился к Хелоту.
– Ведь ты собирался спросить меня о том, где ты находишься, не так ли? – сказал он. – Я и отвечаю: ты в моем доме на болотах, в урочище Дальшинская Чисть. Могу добавить, что тебе здесь ничего не грозит.
– А вы кто такой, отец мой? – спросил Хелот шепотом.
Алхимик обтер руки о полотенце и подсел к нему на кровать.
– Ты же сказал, – засмеялся он. – Я твой отец.
– Это я символически, – сказал Хелот, закрывая глаза.
– А, – протянул алхимик, и Хелоту показалось, что он разочарован. – Жаль, иначе я бы тебя хорошенько выпорол. Терпеть не могу странствующих рыцарей. От них одни неприятности.
– Откуда вы знаете, что я рыцарь? – Хелот так удивился, что даже приподнялся на кровати, тут же обнаружив жуткую боль в затылке.
– Догадался, – обрубил алхимик. – Я святой Сульпиций, да будет тебе известно, невежественный отрок. Что, не похож на святого?
Хелот покачал головой.
– Простите, отец Сульпиций, – добавил он поспешно, заметив, что святой угрожающе нахмурился. – Глядя на священные изображения, я всегда думал, что святые и угодники имеют лики благолепные и мудрые…
– Мудрые лики, дитя мое, имеют только дураки, – назидательно проговорил отшельник и поднял палец, пожелтевший от возни с химикатами. – Почему у меня такая простецкая физиономия? Потому что думать для меня занятие привычное. Другое дело – когда думать принимается настоящий дурак. Тут такой скрип стоит, что прохожие оборачиваются.
– А почему вы не любите рыцарей, святой отец?
– Потому
