просто глупо.
– Не ошибаетесь, сударь всезнайка, – все-таки не стерпела, поддела опекуна Лиза, – просто клавесин такой же седой век, как и взгляды некоторых, современных или считающих себя таковыми, мужчин на место женщин в нынешнем мире, – это был не намек, это было откровение, наконец-то давшей волю своим чувствам Лизе. Опекуна и это не задело. Он остановился напротив книжных шкафов и, скрестив пальцы за спиной, с пристальным вниманием принялся рассматривать их содержимое за поблескивающими витражами стекол.
– Прошлый век, – чуть приподняв голову, оглядывал он верхние полки, – нежный звук и милая простота уже, к сожалению, история, – протянул он, не отвлекаясь от своего занятия, – и все-таки, почему фортепиано? – обернувшись после изучения нижних полок и глянув в упор на Лизу, повторил он свой вопрос.
Лиза почему-то смешалась. В его глазах не было вызова, искреннее любопытство, может ей тоже попытаться просто ответить?
– Это всего лишь мое желание играть выразительно. Активные пальцы, постоянная смена ритмов, звучания, длительности, музыка движется, переливается, forte и piano, crescendo и diminuendo, и всё это – сила и виртуозность пальцев. А сама клавиатура? Вы ведь владеете игрой, она требует силы, а не ласки, как на старинных инструментах и еще… наверное… —
Лиза замешкалась, она думала и никак не могла подобрать правильное слово, чтобы определить точнее то, что она пыталась передать, играя на фортепиано.
Что-то новое промелькнуло в глазах, скользнувшего по ней взглядом, опекуна.
– Вы хотите сказать – страсти, – произнес он, снова перенося свое внимание на содержимое шкафов.
– Наверное, да, – с вызовом произнесла Лиза, – страсти и чувственности.-
– Любопытно, – склонился опекун почти к самому стеклу двери шкафа, видимо разглядев за ним что-то его заинтересовавшее, – Вольтер, Дидро, Гомер, Жуковский, Пушкин, Баратынский, Шиллер, Байрон, полное собрание «История государства российского» Карамзина, Загоскин, такое разнообразие научной литературы, откуда уж тут страсти-то взяться, – невнятно пробормотал он, снова оборачиваясь к ней и, не отвечая на вскинувшиеся глаза Лизы, явно расслышавшей его бормотание, уверенно произнес, – у вас широкий диапазон интересов, Елизавета Дмитриевна.-
– Что я должна на это ответить? – надменно бросила Лиза, по выработавшемуся за столь короткий промежуток знакомства, устойчивому убеждению, что все его высказывания и начинания направлены исключительно против нее.
– Ничего. Считайте это комплиментом, – опекун был само спокойствие.
«Господин вселенское спокойствие», – тут же добавила про себя Лиза еще одно прозвище опекуну, как будто обилие прозвищ несло ей моральное удовлетворение и успокаивало возмущенные нервы. Ну, хотя бы так.
– Андрей Николаевич, я вся внимание, в, общем-то, уже поздно, – нет,
