по какой-то запредельной рассеянности… Но только один!.. А тут оба!
Может быть, шутка? Тогда в чем юмор?
У меня чуть голова не лопнула. Мне казалось, я схожу с ума. Я решил, что была галлюцинация. Себе не поверил.
И тогда я снова открыл морозилку… Ботинки! Я пригляделся и различил носки, едва торчащие из ботинок. Я взял один ботинок и почувствовал, что он вовсе не пустой, что он с содержимым!.. Я вынул из морозилки, я заглянул внутрь ботинка и увидел ледяную гладь на уровне края… понимаете?.. срез, заледенелый срез!.. Нечеловеческий ужас нахлынул на меня, я едва не потерял сознание!..
И вспомнилось мне в одно мгновение разное – и книжка ее про какого-то там расчленителя, и кроваво-красное покрывало, и двуручная пила, которую видел, между прочим, у входа… И разговорчики вспомнились типа: «Елка криво стоит». – «Потому что криво отпилена». – «А кто виноват?» – «Вместе ж пилили!» – «Ну ты пильщик известный». – «А ты?»
И многое еще вспомнилось что.
А их шаги приближались. Они уже стояли у двери – со своим окаянным сюрпризом! Я слышал, как они перешептывались, как что-то они обсуждали за дверью…
И словно пелена упала с глаз моих!
И словно мне голос был: «Спасайся, дурак!»
И рванул я к окну – закрыто окно! И со всего я размаха как навалюсь на раму, на двойную, и вместе с обеими рамами так и полетел туда, в сад!.. Как только не порезался, уму непостижимо!..
Перепрыгнул через забор и по всей этой первомайской новогодней слякоти бегом в сторону вокзала! Хорошо деньги были в кармане брюк, а куртка как была, так она там осталось!
Мне повезло: без четверти двенадцать был проходящий. Продали мне билет в первый вагон, а там проводники Новый Год отмечают. Больше нет никого, один я пассажир! Во всем поезде – я единственный!.. Они мне водки налили, холодной. У меня руки тряслись. Я о пережитом рассказывал. Проводники удивлялись, говорили, что в рубашке родился. Такая история.
Такую историю – ну, может быть, чуть-чуть другими словами – поведал о себе Ростислав Борисович.
Потрясенные рассказом Ростислава Борисовича слушатели с минуту молчали. Огонек свечи магнетически притягивал взгляды. Ждали, не прибавит ли к сказанному что-нибудь еще Ростислав Борисович. Не прибавлял. Только тихо, едва заметно посапывала во сне Маргарита Макаровна.
Молчание прервала Елена Григорьевна из другого корпуса, налоговый инспектор первого ранга. Она осторожно предположила, что Ростислав Борисович публику лукаво мистифицировал, попросту говоря, разыграл – уж очень невероятен его рассказ.
Послышались протесты. Было заявлено, что рассказ Ростислава Борисовича содержит много деталей, которых невозможно придумать. Например, те же ботинки в морозилке… Если бы он обнаружил в морозилке не ботинки, а… ну что-нибудь более традиционное, вот тогда бы можно было сомневаться в достоверности повествования… Но ботинки! Зачем они? Для чего? Такое невозможно придумать.
