Это, собственно, Киреев и стал делать. Более того, Киреев помимо того, что издевался над своим телом, он ещё и душу свою совращал с пути истинного. В общем, как ты сам видишь, многоуважаемый Фёдор Михайлович, ни себе – ни людям; ни тебе – ни Ивану Иванычу. Ни богу свечка, как говорится, ни чёрту кочерга. Но более всего от образа жизни, который вёл Киреев, пострадал дух его. За который, как мне известно, ты, Фёдор Михайлович, ведёшь с Иваном Иванычем грызню лютую, грызню жуткую. Но, Фёдор Михайлович, сразу скажу, что грызня ваша – это не моё дело, это дело ваше с Иваном Иванычем. И вот, чтобы ты знал, дорогой Фёдор Михайлович, Иван Иваныч наш, не менее для меня дорогой, не мог более равнодушно наблюдать за тем, что вытворял Киреев, и послал до него слугу своего, меня то есть, дабы я, в свою очередь, во-первых, прекратил это безобразие, а во-вторых… Впрочем сами смотрите, что было во-вторых.
Киреев сидел за огромным столом. Обедали. Кроме него там ещё были его жена и сын. Жена Киреева была смешной и странной бабой. Сын Киреева был страшным ребёнком тридцати лет. Жена не работала. Целыми днями она занималась тем, что покупала в универсаме мясо, рыбу, колбасу, сосиски, разные консервы, водку, пиво и тому подобное. Волокла всё это домой, рассовывала по холодильникам, которых в доме Киреева было пять штук: два холодильника принадлежали самому Кирееву старшему, двумя распоряжалась жена, а один холодильник числился за сыном. В общем, волокла жена ежедневно гору мяса и прочего подобного дерьма домой, рассовывала там всё это по холодильникам, а после на кухне пыталась делать из всего этого что-то, что можно было бы съесть. Она кромсала мясо на куски и либо варила его в огромной кастрюле, либо кидала на сковородку и жарила.
Киреев познакомился со своей женой лет четырнадцать назад. Тогда она ещё не была такой страшной и глупой. Да, я совсем забыл Вам сказать, Фёдор Михайлович, жена Киреева была очень страшной женщиной. Короче, жена целыми днями готовила мужу и сыну что-нибудь поесть. Нет у меня никакого желания описывать то, что и как они ели. Это – страшно. Скажу больше. То, как они ели, и то, что они ели, можно смело охарактеризовать как… Простите, милый Фёдор Михайлович, но к огромному моему сожалению у меня не нашлось эпитета, который способен был бы точно обрисовать это безобразие. Одним словом, они жрали. Они не ели, потому что так и потому что это, да к тому же в таком количестве не едят. Так, это и столько – ЖРУТ! Они жрали.
Она, ему: «Когда, мол, ты на повышение пойдёшь?»
Он ей: «Скоро.»
Какое там повышение… Он же отупел уже полностью. Сами посудите. Разве можно вот так жить и идти при этом хоть где-то, хоть на какое-то на повышение? Вы знаете, где и кем работает Киреев? Откуда Вам знать, Фёдор Михайлович. Он работает начальником. Не ахти какая должность, но всё же начальник. Есть свои стремления, амбиции, желания, цели, мечты, идеи, планы и фантазии. По крайней мере должны быть. И что самое замечательное, они, эти стремления и прочее, что толкает вперёд
