всё-таки разный менталитет, встреча культур, скрытый конфликт.
Когда закончились панировочные крошки, пошёл за новой порцией в кладовку. Там они хранились в пластиковых прозрачных литровых банках. И откуда мне было знать, что тростниковый сахар лежит в таких же литровых банках и выглядит так же, как эти крошки: мелкий и золотисто коричневый?
Банки были подписаны, но, осенённый тем, что американская шпионка влюбилась в русского учёного и теперь засомневалась, сможет ли его убить, я взял банку с тростниковым сахаром и, ничего не подозревая, до вечера преспокойно панировал рыбные крокеты в сахаре…
И всё-таки шанс у меня есть! На завтра я взял выходной, поэтому мне не набили морду под горячую руку, когда разразился скандал с посетителями, а просто выкинули следующим утром на улицу. Да, мои рыбные крокеты в сахаре там ещё долго будут вспоминать.
Официант, свой парень, мне потом рассказал, что клиенты поначалу морщились в непонимании, но ели, чтобы не ударить лицом в грязь – думали, что такая задумка шефа: сочетание солёного и сладкого. Но потом кто-то не выдержал, и всё всплыло. А банка тростникового сахара, которую я оставил по рассеянности на столе в цехе полуфабрикатов, стала неопровержимой уликой против меня.
Пока не известно, чем закончится мой роман про русского учёного и американскую шпионку – нужно найти подходящую работу.
Любил, люблю, буду любить
Мы возвращались домой из реабилитационной клиники. Роман за рулём молчал. И он, и я – оба чувствовали себя подавленными, но не поговорить было нельзя. Начала первая.
– Рома, если бы это случилось со мной, ты… ты бы остался?
Он даже ни на секунду не задумался, сразу ответил:
– Конечно, остался бы. А ты?
– Я? – я задумалась.
Вспомнила лицо Валерии, когда мы зашли в палату, – лицо человека без маски. Она чуть улыбнулась, и было видно, что действительно рада нас видеть. Потом вдруг покраснела, и я отчётливо поняла, что ей неловко за своё беспомощное положение.
Глаза Валерии безмолвно просили нас тоже не играть.
– Уже известно, ничего нельзя сделать. – тихо сказала Валерия.
Этой зимой она с мужем Эриком по традиции проводила рождественские каникулы на лыжном курорте. Что-то случилось с подъёмником, он резко остановился, и Валерия упала спиной на металлический столб. Сознание не потеряла, потому что не почувствовала боли, а просто сказала мужу:
– Вызывай врачей, я не могу шевелиться.
За окном палаты раскинулась салатовая лужайка – ни цветочка на ней, ни случайной травинки – всё, как задумал садовник, ровно и предсказуемо. А если появится вдруг сорняк, то садовник вырвет его безжалостной рукой, и ничто и никогда не испортит идеальную лужайку. Только жизнь не лужайка, а бог не садовник.
Была Пасха. Мы привезли кулич. Роман развернул его на тумбочке, нарезал:
– Не представляю,
