заставить его томиться и гадать – почему нет ответа, что случилось. Но Лиле и самой не терпелось увидеть Волю, читающего очередное послание: его лицо в эти минуты всегда выражало искреннее изумление.
– Простите, голова закружилась.
Сашенька кинула на Лилю острый короткий взгляд – этот пронзительный взгляд миленьких молодых женщин всегда так смущает, когда думаешь, что голова у них – в сахарных облаках…
Договор был скреплен ласковым Сашенькиным рукопожатием, она упорхнула к директору гимназии Гераклу, так называли за глаза Николая Николаевича Геракова – кашлять и стонать, а Лиля, как обреченная на эшафот, заковыляла вверх по лестнице. Обычно выше второго этажа, где шли занятия младших, она не поднималась. Сегодня ей предстояло забраться на пятый.
***
– Ну-с. Хорошо-с, – пробормотал Геракл, подозрительно оглядывая класс старших гимназисток. И замолчал по своей привычке – задумался.
Он был добряк. Но и трус немного, особенно в присутствии начальства.
Сашенька, конечно же, сумела убедить его, что еще немного – и она окажется на смертном одре. Однако надо ж было так совпасть: именно в этот день в гимназию прибыл проверяющий инспектор и пожелал присутствовать на уроках старших девочек. Отказать было невозможно, а следовало. Это Геракл понял, едва они с инспектором приблизились к двери класса. За дверьми стоял шум, как на ярмарке. Голосок Лили, слабо бубнящий стих на французском, тонул в общем гаме. Девочки категорически не желали ее слушать.
В директорском кабинете спешно накрывался стол с шустовским коньячком, но инспектор оказался на редкость занудной личностью. Черт дернул эту Орлову заболеть. Будь она сейчас на месте, все прошло бы как по маслу: проверяющий быстро прочел бы свою лекцию, и вместе с очаровательной Орловой они втроем засели б за стол и за закрытыми дверьми кабинета подробно обсудили нравственное падение выпускных гимназисток на фоне революционного брожения в обществе.
Так бы и случилось.
Но увидев Лилю, некрасивую, оробевшую, с пунцовыми от смущения щеками, с блестящими от навернувшихся слез глазами, инспектор почел своим долгом удвоить заготовленные назидания. Гимназистки при этом, похоже, обсуждали что-то свое – потихоньку передавая от парты к парте свернутую вчетверо бумагу. Геракл обратил внимание, с каким ужасом следила Лиля глазами за перемещением бумаги по классу, но решил, что разберется с этим потом. А сейчас – разобраться бы с инспектором. Пусть себе говорит, главное – напоить его в конце как следует…
– Le noble roi d’Arthur de Bretagne, dont la prouesse nous enseigne à être vaillants et courtois, réunit sa cour avec la magnificence convenant à un roi, lors de cette fête qui tant coûte qu’on l’appelle avec justesse la Pentecôte, – бубнила Лиля стих Кретьена де Труа.
Когда открылась дверь, она взглянула на вошедших поверх книги: одни глаза.
– Тишина! – рявкнул Геракл, и воцарилась тишина.
Инспектор обвел класс
