недописанное письмо. И когда Лиля, бормоча урок, осмелилась перевести глаза на класс, она увидела свое письмо, открыто передаваемое из рук в руки. На Лилю напал ступор, кончики пальцев похолодели, сердце стало стучать медленно и глухо: бум-бум. И зачем только она затеяла эту глупую игру! Опозорена, опозорена…
– Так вы скажете нам, наконец, чье это сочинение? – продолжал с нажимом Геракл, ему было неприятно смотреть на некрасиво трясущийся подбородок, хотелось уже поскорее покончить с этим и выпроводить девицу за дверь. Хотя вряд ли теперь и шустовский коньяк поможет, – Вы просто переписали это из какой-то книжки, ведь так?
– Нет, позвольте, – усомнился инспектор, – вот тут ясно сказано про назначенное свидание. Вот. Э-э… «Как условились, в два часа пополудни, в Императорской публичной библиотеке, в читальном зале». Ну-с, что молчите, голубушка, как в рот воды набравши?
Геракл хмурил брови, сопел, ерзал на стуле.
Лиля страдала. Конечно, теперь ее уволят, у матери будет истерика, пожалуй, что еще выпишут волчий билет, и она не сможет найти другую работу. Погибла жизнь!
Инспектор вновь стал перечитывать письмо. Лиля молчала, чувствуя, как пунцово горят ее уши. Геракл тоже помалкивал – не хватало ему только неприятностей с начальством. Прислали проверяющего – совершенная формальность. И на тебе – инспектор с ходу напоролся на безнравственное поведение учительницы! Чистый provocation!
Инспектор, видимо, увлекся чтением. Даже цокнул языком, перечитывая одно место. Дочитав, задумчиво сложил письмо вчетверо. И посмотрел на Лилю, причем, во взгляде мелькнуло что-то, никак не вязавшееся с тем, что говорил этот господин в классе. Лиле почудилось, что инспектор… как бы это легче сказать… выглядит заинтересованным.
– Так чье это письмо, сударыня? Уж верно, не ваше?
Лиля выдохнула:
– Не мое, Ваше превосходительство. Его сочинила одна моя знакомая. Она просила переписать и передать. Я только курьер, доверенное лицо.
– И что, хороша ли эта ваша знакомая?
– Очень, очень хороша. Она высокая, у нее густые волосы, рыжие.
– Рыжие! А я ведь так и подумал! – хихикнул инспектор и подмигнул Гераклу, тот тоже подмигнул в ответ, – Эти чертовки знают, как очаровать нашего брата. И смотри ж ты, как изъясняется, бестия! Сударыня, я вам верю, чего уж там, так писать может только чаровница, ветреница. Ах, как тонко она тут плетет…
Инспектор протянул письмо Гераклу – чтоб тот убедился. И тот, видимо, убедился, потому что стал вчитываться в подробности уже без напряжения в лице, а ведь еще пять минут назад у него сводило скулы, будто от зубной боли.
Письмо, по обыкновению, было длинным. Мужчины читали, почти уже забыв про Лилю, а она вдруг поймала себя на мысли, что происходит нечто странное. Определения происходящему она дать еще не могла, но чувствовала.
– А что, глаза у нее, верно, зеленые? – это прозвучало не то вопросительно, не то утвердительно, Лиля на всякий
