сейчас находится в Себастополе[8], на музыкальном фестивале «Зеленая нить». Когда произошло это убийство?
– Мы еще не определили это, сэр.
– Оно должно было случиться после восьми часов вечера, – заявил Дабофф, – потому что в восемь часов я останавливался возле болота, и, можете мне поверить, никаких трупов там не было.
– Как долго вы пробыли там?
– Я только по-быстрому проверил, нет ли на берегу мусора. После этого я купил сэндвич в круглосуточном магазине на бульваре Калвера. С зеленью и темпе, если вы хотите это знать. Потом заскочил в офис нашей организации, чтобы проверить, что поделывает наш волонтер. – Он фыркнул. – Богатенький сопляк, которого в наказание приговорили к общественным работам. С ним все было в порядке, так что я оставил его, доехал до Санта-Моники и съел свой сэндвич на набережной Оушн-Фронт. Потом в десять минут одиннадцатого вернулся в офис, чтобы удостовериться, что сопляк запер его. И правильно сделал, потому что он об этом забыл. К половине одиннадцатого я был дома, читал «Атне».
– Вы нашли у болота какой-нибудь мусор? – поинтересовался Майло.
– В этот раз – нет… ах да, Альма – моя подруга – должна была позвонить мне из Себастопола в четверть двенадцатого. И позвонила.
– Ваш волонтер, – вмешался Мо Рид. – За что он был наказан?
– За какие-то делишки в школе, – ответил Дабофф. – Я не спрашивал, мне на это плевать. От него почти никакого толка, но и проблем никаких.
– Альма, – напомнил Рид, доставая планшет. – Назовите ее фамилию, пожалуйста.
Глаза Дабоффа грозно выкатились.
– Зачем вам разговаривать с ней?
– Стандартная проце…
– Ушам своим не верю. Я охраняю это болото, и вы шьете мне дело?
– Это несколько грубо с вашей стороны, сэр, – отозвался Рид.
– Грубо? А по-моему, нет.
– Альма… так как? – настаивал Майло.
– Да черт бы вас… ладно, ладно. Рейнольдс. Альма Рейнольдс. – Он на память назвал нам телефонный номер. – Довольны? А теперь пропустите меня.
Вслед за Дабоффом, который передвигался едва ли не бегом, мы проследовали к месту работы антропологов. Мо Рид догнал старикана и спросил, знакомо ли ему имя Селены Басс.
– Единственный bass[9], до которого мне есть дело, – это полосатый окунь. К сожалению, его численность сильно уменьшилась из-за избыточной рыбной ловли в угоду американским обжорам.
– Люди, – произнес я, гадая, вспомнит ли он меня наконец.
– Эта песенка – полная чушь, – хмыкнул он. – Барбра совершенно ничего не поняла[10].
Команда доктора Харгроув извлекла из болота несколько мелких кусков бурого цвета и разложила их на синем брезентовом полотнище, расстеленном на берегу. Все три женщины уже снова были в воде и, низко склонившись к поверхности, просеивали что-то, внимательно вглядываясь.
– Что это? – спросил
Себа́стопол (
Bass (
Отсылка к песне Барбры Стрейзанд «Люди» («People»).
