Гото помогает ему и спрашивает:
– Книги пропасть?
– Не могу сказать с уверенностью, пока все не соберу, – отвечает Якоб.
«Но Псалтирь при всех проверить невозможно, – думает он про себя. – Сначала нужно остаться одному».
А это, судя по всему, случится не скоро. Пока Якоб подбирает свои немногочисленные пожитки, приходят Ворстенбос, ван Клеф и Петер Фишер. В тесную комнатку набились уже больше десятка человек.
– Сначала мой чайник, – возмущается Ворстенбос, – а теперь еще новое безобразное происшествие!
– Мы приложить все усилия, – клятвенно заверяет Кобаяси, – чтобы найти воры!
– Де Зут, а где во время кражи был ваш личный переводчик? – спрашивает Петер Фишер.
Мотоги переводит этот вопрос для Хандзабуро. Тот что-то испуганно отвечает.
– Он уходить на берег на один час, – объясняет Мотоги. – Навестить сильно больная матушка.
Фишер насмешливо фыркает:
– Я знаю, с кого я бы начал расследование!
– Что именно пропало? – спрашивает ван Клеф.
– К счастью, оставшаяся ртуть – возможно, за ней и охотились воры – хранится в пакгаузе Эйк под тремя замками. Карманные часы у меня были при себе, так же как и очки, хвала Господу. Поэтому на первый взгляд кажется, ничего не пропало…
– Боже всемилостивый! – Ворстенбос набрасывается на Кобаяси. – Мало нас во время обычной торговли грабит ваше правительство, чтобы еще снова и снова к нам врывались похитители? Явитесь через час в Длинный зал, я продиктую официальную жалобу в городскую управу и приложу к ней полный перечень украденного…
– Готово. – Кон Туми, приладив дверь на место, переходит на невнятную ирландско-английскую речь. – Если эти засранцы хреновы опять сунутся, пусть стену к хренам ломают!
– Кто такие «ранцы реновы»? – спрашивает Якоб, подметая опилки.
Плотник стучит по притолоке:
– Сундук завтра налажу, будет как новенький. Вот же свинство, скажите? И средь бела дня!
– Руки-ноги на месте, и то хорошо. – Якоб еле жив от беспокойства за Псалтирь.
«Если воры ее забрали, могут додуматься и до шантажа».
– Вот это правильно, – одобряет Туми, заворачивая инструменты в клеенку. – Пока, за обедом увидимся!
Ирландец уходит, а Якоб, закрыв дверь на щеколду, сдвигает с места кровать…
«Неужели это Гроте заказал ограбление, в отместку за женьшень?»
Якоб поднимает половицу и, улегшись на живот, тянется за обернутой в мешковину книгой.
Пальцы нащупывают Псалтирь, и от облегчения перехватывает горло. «Хранит Господь любящих Его». Якоб укладывает доску на место и садится на кровать. Он в безопасности, Огава в безопасности. Почему же такое чувство, что он упустил нечто очень важное? «Так иногда чувствуешь, что в бухгалтерской книге скрывается ложь или
