нахалок.
Меж тем оба сладострастника, изувеченные судьбой и природой, пытались снять одежду, их нелепые, полуобнаженные тела слились в жарких объятиях. Более обнаженным, на счастье, выглядел Овидий – неизвестно какое бы впечатление произвел на Махнева голый торс инвалида войны. Он с трудом представлял себе анатомические подробности его нового тела.
На карлике же остались лишь тонкие восточные шальвары, кряжистый торс с выпуклой, желтоватой спиной покрылся испариной. Он походил на ловкую обезьяну, прицепившуюся к стволу широкого дерева. В один из моментов он повернулся к Владимиру боком. Прозрачная восточная ткань прилипла к разгоряченному телу и обнажила контуры внушительного орудия… Овидий в эти минуты походил на древнегреческую статуэтку Приапа – карликового роста с непомерно развитым детородным органом.
– Господи, да когда же закончится весь этот бред?! – вскричал ошеломленный Владимир. И в этот самый момент одна из мух укусила его прямо в мочку уха.
Владимир чертыхнулся и вскрикнул от боли.
– А ровно тогда, дурашка, когда ты привыкнешь! – услышал он знакомый голос, идущий, откуда-то сверху. Это был голос Виктора. – Чего это ты так переполошился? Я смотрю, в моих владениях ты стал таким непорочным, что аж меня затошнило. Нет, решительно здешние места на иных грешников плохо влияют. А? – невидимый демон расхохотался. – Володя, друг мой, неужто ты забыл о том, как сам вначале предпочитал женские мягкие и знойные прелести? Ну а потом, совершенно, впрочем, внезапно пристрастился к тонким шейкам смуглых юношей и к тощим ягодицам. А? Голубчик, ведь на вкус и цвет…товарища не сыщешь. Но ежели фортуна выпадет такого отыскать, резон я вижу с ним свою пристрастность испытать.
Теперь демон хохотал так, что со стены в комнате Овидия упал портрет одного из важных господ в светлом парике, недавнего поклонника виста, и странным образом раскололся на куски. Так, словно он был написан не на холсте, а на овальном зеркале или каменном полотне. В одном из неровных осколков вращался и поблескивал чей-то изумленный карий глаз.
– Довольно, ты меня отменно позабавил. Пошли же в класс, мой целомудренный избранник.
Владимир почувствовал, как кто-то невидимый потянул его за рукав. Через секунду перед ним снова открылся длинный коридор, застланный красной ковровой дорожкой. В этом же коридоре, неизвестно откуда, появился новый ряд высоких, дубовых дверей. Теперь невидимка легонько подталкивал его в спину, заставляя двигаться в нужном направлении. Пройдя мимо двух дверей, его остановили возле третьей, что была выше и шире остальных.
Дверь распахнулась, и перед нашим героем предстала до боли знакомая аудитория, похожая на римский амфитеатр.
Помещение смотрелось столь огромным, что три испуганных человечка, сидящих за ученическими партами, казались лилипутами. Каждый звук раздавался гулким эхом, уносясь ввысь высокого стрельчатого свода.
– Владимир Иванович! – послышался
