на узких парапетах, рискуя сорваться и свернуть себе шею, смыкали плотные ряды на проезжей части.
Бронетранспортеры, с развевающимися алыми знаменами, один за другим выезжали на родной берег. Солнце играло на эмали орденов и медалей, приколотых в честь такой даты на зимние куртки. И вновь мы увидели на их лицах особенный свет, которым озаряется человек после тяжких испытаний в минуту встречи с Родиной.
Они улыбались и вытирали набегающие слезы одновременно. Что-то кричали – не расслышать было за мощным гулом двигателей. Как-то кольнула мысль: ну почему первые секунды исторического события, первые улыбки и слова видят и слышат именно журналисты? Почему не те, самые родные и близкие им люди, ждущие там, за КСП? Но у государственной границы свой порядок.
Прошли два последних батальона. На середине моста остался один БТР.
– Громов идет, Громов! – с новой силой забурлила «пресса». Подобно журавлиному клину, острием которого явился оператор Центрального телевидения, журналисты попытались «прорвать» границу, но пограничный наряд был начеку. А там, на мосту, метрах в трехстах, происходило следующее. С брони, осененной огненным шелком Боевого Знамени армии, легко и молодо спрыгнул генерал-лейтенант Громов. Доложил представителю вышестоящего командования, затем совсем не «строевым», а просто и уверенно, как человек, завершивший большую и сложную работу, зашагал к родной земле.
На мосту воцарилась тишина, рассекаемая только сухими щелчками затворов фотоаппаратов, стрекотом кинокамер. И тут случилось неожиданное, о чем не знал почти никто, даже сам командарм. Навстречу ему выбежал худощавый подросток в черной курточке, без головного убора. Это был старший сын Бориса Всеволодовича – Максим. Отец на секунду остановился, обнял его. А потом, не снимая с мальчишеских плеч своей руки, так вместе с сыном ступил на советский берег.
И тут уж журналисты не выдержали – это было их звездное мгновение. Плотным, многослойным кольцом, прорвать которое не представлялось никакой возможности, они окружили командарма. Первые вопросы, заданные ему, и ответы на них принадлежат истории. Мы не вправе их опустить.
– Борис Всеволодович, вы сейчас увидите, сколько народа пришло на эту встречу. Но хочу вам сказать, что если бы вы видели эту дорогу все дни, когда выходили наши войска, сколько здесь стояло матерей, жен, детей, ребят, которые отслужили в Афганистане и вернулись домой! Что бы вы сказали всем тем, кто причастен к тому, что называется Афганистаном?
– Матерям низкий поклон. И особенно тем, которые здесь были, здесь ждали.
– Среди журналистов ходит молва, что ваш старший сын стал суворовцем?
– Нет, пока еще не стал.
– А будешь, Максим?
– Буду, обязательно.
– Борис Всеволодович, от земляков-саратовцев привет вам большой. Что бы вы им передали?
– Землякам низкий поклон. Я всегда
