наиболее активные православные граждане набросились на митингующих их стали избивать. Среди тех, кто наносил побои мирным протестующим милиция задержала несколько лиц, ранее замеченных в правонарушениях.
Мэр города, который собирается выступить завтра на очередном заседании архитектурного комитета города, заявил, что решение о строительстве нового храма было принято также под давлением общественности. Мэр города пообещал, что строительство нового жилья для переселенцев из ветхих аварийных домов начнётся в этом году и будет закончено в установленные сроки».
– Ну нормально. Насчет «мэр пообещал», – это сильно сказано. Куда ему завтра будет деваться? Ладно, сейчас приедет милиция, вы должны быть готовы, не расслабляйтесь. Смотрите, толпа разная, крупные планы не берите, динамика, динамика, рёв, толпа, все бегут, кто-то падает… ну, Коля, – Павел повернулся к оператору, который почти спал на заднем сидении, – Коля! Не спи!
– Я не сплю. Знаем, Паш. Не в первый раз снимаем митинги ваши. Знаем. Иди… занимайся…со своими.
Паша передёрнулся, настороженно посмотрел на оператора и вылез на воздух. Ноябрьский влажный морозец уже прихватывал, к четырём часам дня молочный солнечный диск уже опустился к самому горизонту, – через пару часов станет темно, не будет видно ничего. Нужно было торопиться…
3.
Паша Репин со своими «межкультурными связями» был нарасхват в этом городе. А ведь действительно, именно с его любви к культуре всё это и началось.
Паша вообще парень обаятельный, он всегда таким и был. В школе девчонки ссорились между собой за право сидеть с ним за одной партой; он знал об этом, и уже к шестому классу сам выбирал среди девочек ту, с которой будет сидеть он.
Он был центром внимания – постоянно шутил, причём делал это легко и непринужденно. Его шуточки, остроты и приколы, – как он их называл, были всегда к месту и вызывали неуёмные приступы смеха. Учителя злились, ставили двойки, вызывали мать, жаловались директору, – но всё это проходило для Паши, как жаркие и солнечные дни летом, – быстро, и никто не успевал запомнить, а были ли они?
Он легко выкручивался из любой ситуации, отшучивался, отнекивался, просил прощения у учителей, у заплаканной матери; говорил, что «больше не будет», вытирал выступившую слезу рукавом, и… «сваливал». Возвращался, гордо окинув класс взглядом победителя, садился на своё место и продолжал дальше в том же духе.
К десятому классу учителя перестали обращать внимание на его выходки, а он уже стал кумиром школы, – никто так смешно, как он, не рассказывал анекдоты, никто так весело не шутил и не «подкалывал» своих сверстников именно в тех местах, в которых было нужно. Пашино веселье могло начаться в любом месте, будь то урок, перемена, или вечерние «тусовки» около школы – а сам момент удачно и всегда к месту выбирал только он сам.
Как-то, на уроке ботаники, когда молодая учительница входила в класс, Паша
