какую-либо пользу? Я абсолютно не признаю значения такого рода противоречий.
– О-о, ты, я вижу, начал обсуждать национальный вопрос. Но толкуешь его слишком широко.
– Будь это возможно, я расширил бы его еще больше. До каждого отдельного лица, существующего в этом мире… Только с такой вот физиономией чем больше говоришь, тем больше это похоже на монотонную песню преступника, доказывающего свою невиновность.
– Если ты разрешишь коснуться только национального вопроса… Может, это зря – всю ответственность возлагать лишь на лицо…
– А я хочу вот что спросить. Почему, когда мы начинаем фантазировать о жителях других миров, то прежде всего пытаемся представить себе их внешний вид?
– Этот разговор нас далеко заведет… – И, сминая в пепельнице сигарету, которой затянулся всего раза три: – Чтобы закончить его, объясним это хотя бы любопытством.
Я до боли остро ощутил неожиданно изменившийся тон собеседника, и мое фальшивое лицо покатилось с того места, где оно должно было быть, как падает тарелка, которую жонглер перестает вращать.
– Постой, посмотри на ту картину. – Я снова ничему не научился. И, указывая пальцем на довольно приличную репродукцию портрета эпохи Возрождения: – Что ты о ней скажешь?
– Ты, вижу, готов укусить меня, если я отвечу необдуманно. В общем, довольно глупое лицо.
– Да, верно, пожалуй. А нимб над головой? В этом ведь тоже есть определенная идея. Идея лжи и обмана. Благодаря этой идее лицо погрязло во лжи…
На лице моего собеседника появилась легкая улыбка. Тонкая, все понимающая улыбка, лишенная уже и тени смущения.
– Ну что я за человек. Какие бы высокие слова ты ни употреблял, пока я сам не пойму что к чему, ничего не в состоянии почувствовать. Может быть, мы просто не находим общего языка? Я занимаюсь ископаемыми, но, когда речь идет об искусстве, тут я модернист.
Жаловаться бессмысленно. Лучше побыстрее осознать то, что я услышал от товарища. Ждать более весомых результатов означало только обольщать себя. Ведь, помимо всего прочего, я получил нужную информацию, а преодолеть унижение, собственно, тоже было моей целью, входило в задуманный план.
Но я до глубины души возненавидел палеонтологию, лишь когда понял: то, что я считал добычей и приволок домой, на самом деле несъедобная приманка. Нет, она была похожа на настоящую пищу, но, к сожалению, никто не знал способа ее приготовления, – раздразнили, а есть невозможно.
Признание закономерности множества вариантов при восстановлении облика по одному и тому же скелету было еще одним шагом на пути к возможности создания маски. Значит, независимо от основы можно выбирать любое лицо по своему усмотрению? Выбирать по своему вкусу приятно, но ведь выбирать-то все равно нужно. Необходимо просеять сквозь сито бесчисленные возможности и решить, каким будет твое лицо. Какую избрать единицу измерения, взвешивая на весах лица?
Я не собирался
