смиренно промолвила я.
Я хотела спросить, не знает ли местная жительница, куда именно переехала Оливия, но не успела – она поспешила удалиться, уводя своего отпрыска за собой.
Я медленно побрела к машине. Давным-давно… Что это означает? Оливия приезжала к нам обедать на Рождество несколько месяцев назад, и тогда ни о каком переезде не упоминалось. В своем доме она прожила многие годы, и я знала, что ей нравится этот район. У нее здесь было много друзей и подруг, но только я понятия не имела об их адресах и фамилиях.
Меня удивило воспоминание, что сама я в последний раз посещала ее дом два года назад. Мы с Мэттом пригласили Оливию в ресторан то ли по случаю его дня рождения, то ли ее собственного, но помимо этого события и празднования самого Рождества, мне не выпадало случая увидеться с ней. И я считала большим везением необязательность еженедельных визитов к ней, хотя в первое время Мэтт настаивал, чтобы я сопровождала его. Я нахмурилась. Если бы я встречалась с Оливией чаще, то, вероятно, узнала бы о ее намерении переехать, но ведь Мэтт и сам мог рассказать мне об этом. Почему он молчал? Теперь мне стало ясно, как глупо было с моей стороны считать, что он всегда и во всем правдив со мной. Слишком занятая работой, я, очевидно, многого не замечала.
А теперь – в мае – соседка с той же улицы говорит, что его мать переехала оттуда уже давно. Она имела в виду последние несколько месяцев? Я повернулась, чтобы окликнуть женщину, но она уже скрылась в глубине своего двора. Я видела, как ее тень падает на штору окна гостиной, и поняла: мне не следует расспрашивать других детей.
Сидя в автомобиле, я перебирала в памяти подробности последней встречи с Оливией. Она казалась вполне расположенной ко мне, хотя наверняка предпочла бы встретить Рождество у себя дома – где бы ее дом уже тогда ни находился. Однако Оливия была вежливой, нахваливала еду и привезла нам в подарок к празднику две бутылки шампанского.
Неожиданно я вспомнила о «Зупле» – регистре недвижимости в Сети. Там должна быть запись о продаже дома. Я достала из сумки телефон и зашла на сайт, чтобы ввести прежний адрес Оливии. И глазам своим не поверила. Ее дом был продан 30 ноября прошлого года. Разумеется, не существовало способа выяснить, куда она перебралась, и я пока не могла сообразить, как это сделать. Но одно стало очевидно. Оливия провела более шести часов у меня в гостях на Рождество и ничего не сказала о своем переезде. А Мэтт в то утро заехал за ней, а потом отвез обратно. Значит, ему было обо всем известно. Он знал уже несколько месяцев, но хранил секрет. Куда же Мэтт доставил мать тем вечером? Обсуждали ли они меня по пути к ее новому дому? Воспоминание о том, как я тогда расстаралась для этих двоих лжецов, больно ранило меня.
У матери Мэтта был номер моего мобильного телефона. В тот рождественский вечер она послала мне сообщение, благодарила за гостеприимство. «Спасибо большое за то, что пригласили меня к себе, – писала Оливия. – На будущий год отпразднуем Рождество у меня!» Я уже тогда уловила скрытый подтекст, но посчитала, что он заключался в намеке: «Уж я покажу вам, как нужно готовить настоящий
