глядел на молчаливо шагающего по комнате конгрессмена Мэлвина Рэдфорда и вспоминал, как он общался в Москве с замечательными актерами, которых знала вся страна. Сперва он познакомился с Курильским, потом – с Гребельским. По ходу следствия о пропаже драгоценностей из квартиры знаменитой актрисы Олегу пришлось долго и подробно беседовать с каждым из них. И Потемкин все задавал себе вопросы – что не так в общении с этими умными и доброжелательными людьми? Да нет, все было нормально… Просто Потемкин не переставал спрашивать себя – какую именно из своих замечательных ролей играет, разговаривая с ним, его собеседник?
Вот и с Рэдфордом так.
– Знаете, не все и не всегда определяется родством. – Рэдфорд остановился напротив и взглянул Потемкину прямо в глаза. – Признайтесь, вы ведь сейчас думали о том, когда этот чудак из конгресса, то есть я, оставит вас в покое со своими хорошо выученными речами и даст вам спокойно работать. – Он поднял руку, как бы отгораживаясь ладонью от протестующего жеста Олега. – Вы – профессионал и еще наведете обо мне справки. Скажу доверительно: я занимаюсь политикой больше двадцати лет. Как вы понимаете, за это время случалось всякое. Но никогда я не обращался к полицейским или следователям с теми просьбами, с какими обращаюсь сейчас к вам. Никогда – за двадцать лет. Убедительно?
Он снова прошелся по комнате.
– Во всяком случае, ничего убедительней я придумать не могу… Мотивы? Ричард Фелпс был человек редкий. Он был человек, я бы сказал, не от мира сего. Нет, все у него в жизни было, как у нормального человека, ни святым, ни отшельником, ни тем более монахом он не был. Но, поверьте мне, по роду работы я встречаюсь с разными людьми. С сотнями людей, я бы сказал. А второго такого Фелпса не было и не будет.
Потому что у Фелпса были принципы, от которых он не отступал никогда, ни при каких обстоятельствах. И все, кто знал его, знали эту его особенность. А если не знали – то чувствовали. Он помогал мне не раз избираться в конгресс. Люди в нашем округе его знали и ему верили как никому другому… Это продолжалось много лет. Я и на следующих выборах на него рассчитывал.
– Мэл, мне тут говорили о другом замечательном враче, который погиб при неясных обстоятельствах.
Рэдфорд поднял на Олега тяжелый взгляд – то ли припоминая что-то, то ли проверяя, почему задан вопрос.
– Это вам наверняка о Ленни Квинсе наболтали. А чего тут неясного? Он был алкоголик – а это, знаете ли, приговор. Так он и жил, так он с собой и покончил. И никаких сравнений с Ричардом Фелпсом тут быть не может. Тут и говорить не о чем.
Конгрессмен сел и облокотился на стол совсем по-домашнему.
– Помогите мне… – сказал он тихо. – Я уверен – вы сможете.
Он поднялся, поправил галстук и протянул Потемкину руку.
– Я уверен, сэр, – голос его снова звучал как с трибуны, – уверен, что вы приложите все усилия для немедленной поимки этих ублюдков и торжества
