style="font-size:15px;"> Так мы и стояли без движения, пока он на французский манер не повел плечами; я тоже пожал плечами ему в ответ, и мы опять негромко посмеялись.
Он подался вперед, взял меня за подбородок и молча поцеловал в лоб. Потом, отступив на шаг, потянулся куда-то в темноте и накинул мне на плечи рубашку.
– Bonne chance, – прошептал он; а может, мне это только послышалось.
На цыпочках мы двинулись к выходу. Незнакомец приложил палец к губам, сказал «тсс» и выбрался вместе со мной на улицу.
А дальше мы шли бок о бок по узкому проезду, который тянулся от кафе «Два маго» в сторону набережной Сены, Лувра и моего отеля.
– Надо же, – выдохнул я. – Провели вместе полчаса – и даже не познакомились.
Он бросил на меня непонимающий взгляд, и что-то подсказало мне ткнуть его пальцем в грудь.
– Ты Джейн, я Тарзан, – сказал я.
Услышав это, незнакомец разразился смехом и стал вторить мне:
– Я Джейн, ты Тарзан.
Мы захохотали, впервые за все это время стряхнув напряжение.
Он приблизился, как в прошлый раз, молча поцеловал меня в лоб, а потом развернулся и зашагал в другую сторону.
Когда нас разделяло метра три-четыре, он выговорил на неуверенном английском, не глядя в мою сторону:
– Как жаль.
Я ответил:
– Да, очень жаль.
– В другой раз? – спросил он.
– В другой раз, – отозвался я.
И он скрылся из виду; больше некому было вести меня за собой.
Я вышел на набережную Сены и, минуя Лувр, вскоре добрался до отеля.
Было два часа ночи, но духота не отступала; уже в дверях нашего люкса я услышал шорох простыней и голос жены:
– Забыла спросить: ты билеты купил?
– Конечно, – ответил я. – Летим во вторник на «конкорде», дневным рейсом до Нью-Йорка.
Жена явно успокоилась, а потом со вздохом сказала:
– Господи, как я люблю Париж. Давай на будущий год сюда вернемся.
– «У нас всегда будет Париж»[2], – подтвердил я.
Раздевшись, я присел на краешек кровати. Жена, лежа на своей половине, спросила:
– А пиццу принес?
– Пиццу? – рассеянно переспросил я.
– Как ты мог забыть? – расстроилась жена.
– Сам удивляюсь.
Я почувствовал легкое жжение над бровями и коснулся рукой середины лба, куда меня поцеловал на прощанье незнакомый парень, устроивший за мной слежку, чтобы указывать путь.
– Сам удивляюсь, – повторил я, – как меня угораздило. Черт его знает.
У нас в гостях маменька Перкинс
Джо Тиллер вошел к себе в квартиру и, снимая шляпу, поймал на себе взгляд дородной женщины средних лет, лущившей горох.
– Входи, – сказала она изумленному Джо. – Энни пошла готовить ужин. Да ты присаживайся.
