мы тут понаоткрывали! – с гордостью говорят. – Пока Родина от тебя глинозем из Гвинеи получала, мы тут на богатейшее месторождение набрели. Крупнейшее в мире, честное слово!
Ким в ответ только вздохнул, хотя в глубине души все-таки слегка обиделся: друзья называется, по самому больному месту бьют. В лагерь вернулись, когда уже смеркаться начало. На скорую руку чаек согрели, вяленую оленину ломтями порезали. Разговор метался, как пламя на ветру, но все равно возвращался к бокситам.
– Еще Великая отечественная не закончилась, а в Северном отделении академии наук доказывали перспективность бокситов Тимана.
– Потому что думали о государственной безопасности, независимости своей Родины побольше, чем те, кто Сошкина в Гвинею посылал.
Кима словно прорвало:
– Да что ж вы меня все Африкой попрекаете! Думаете, я не знаю, что в нашем Отечестве месторождения и открыли давно, и защитили? Да я диссертацию об этом написал, а мне говорят: молодец, вали в Гвинею. Туда не только такие, как я, поехали, туда еще и миллиарды долларов пошли.
– Да ладно, мужики, глотки драть, – подал голос высоколобый, которого все Тимофеичем звали, хотя вроде бы по возрасту он не старше других был. – Ясное дело, у себя добывать надо. И он (энергичный кивок в сторону Сошкина) не хуже нас это знает. Ничего, настанет время, будет и у нас зарождаться горнорудная промышленность!.. Пойдут еще наши бокситы прямо с рудника – да на наш глиноземный завод. Весь вопрос – когда?
2. 1491—1649
По греческим хронологам на исходе была седьмая тысяча лет от сотворения мира: в народе суеверно ждали конца света. А в это самое время вся земля зырянская покорилась Москве, которая прислонилась к Каменному поясу16, получив благодаря этому немалую выгоду, о чем и дерзали век назад Великий князь московский Димитрий Донской и святитель Стефан Пермский. В семь тысяч девятом году17 от сотворения мира в окрестности Печоры прибыла необычная для этих мест экспедиция. Проныры-мальчишки с любопытством глазели из-за елок, как два москаля вместе с иноземцами промышляют в верховьях реки Цильмы, весь берег изрыли, жилки какие-то в камне высматривают, в ступе поскребыши эти толкут, а потом радуются чему-то несказанно…
Самый младший пацан, непоседа Алешка Пермяк, потомственный житель полнощного края, побежал обо всем этом сказать главному из слободчиков – Ивашке Ластке. Тому не до баловства было. Усть-Цилемскую слободу опять половодье едва не слизнуло с оттаявшей земли, разметав по бревнышку ближние к реке избы. Сейчас перебирались на правый берег Печоры, вылавливали из воды не успевший затонуть скарб. Ластка хотел было уж прикрикнуть на Алешку, чтоб не приставал, но поскреб в затылке:
– А любопытно бы узнать, что ж иноземцам в нашем глухом краю надо и не ждать ли от них какой-нибудь беды? – Засадил топор поглубже в бревно, а потом передумал, с собой решил прихватить: – Кто их знает,
Уральский хребет.
1491 год от Рождества Христова.
