сполна за сон на посту. Но куда деваться? Сразу по прибытии пошёл с повинной к шефу. Посол тут же велел позвать Данилу. Почти час выспрашивал у него подробности визита принцессы – теперь-то техник понял, кого довелось лицезреть в храме. Лишь после того, как выжал из бедного Крючкова всё до последней капли, Арон Моисеевич разрешил ему идти спать. На Фредерика это высочайшее соизволение, само собой, не распространялось. Вместо команды «отбой» он получил короткую отповедь:
– Ты уже поспал, с тебя хватит.
Вот и сидел в кабинете, мозоля начальству глаза.
– А чего такого случилось-то? – лениво спросил Смит, безуспешно пытаясь бороться с зевотой.
– Пока ничего, – хищная полуулыбка на физиономии Мацкевича была красноречивее любого ответа. «Всё очень хреново», – говорила она.
Спать сразу расхотелось.
– Значит так, Фрэд, – долговязая фигура посла нависла над столом, лицо придвинулось почти вплотную. – Немедленно эвакуируем персонал базы на станцию.
– Но, Арон…
– Никаких «но»! Здесь остаёмся только мы с тобой, Крючков и Луи.
– Погоди. Сегодня же выходной. «Штыри» привезут продукты. Кто их примет, если никого из кладовщиков не будет?
– Не привезут. У них, на минуточку, свадьба принцессы намечена. Забыл? А если даже и привезут, отправлю назад. Нам бы успеть переправить на станцию то, что сейчас на складах скопилось. Не до них нынче… Сдаётся мне, им тоже не до нас будет.
Как он это произнёс! Аж мурашки по коже. Ну, если сам Арон Моисеевич, всегда ратующий за то, чтобы о фростианах в его присутствии отзывались уважительно, не реагирует на привычно брошенное Смитом «штыри», дело действительно дрянь.
– Ты ещё здесь? – прикрикнул Мацкевич. – Приступай к эвакуации, живо!
Фредерик сорвался с места. Бумажные листы, подхваченные вихрем со стола, ещё не успели осесть, а разведчик уже выскочил из кабинета. Через открытую дверь его нагнали последние наставления шефа:
– Один челнок оставь. Не ровен час, нам таки тоже придётся драпать!
Больше всего пугало, что Мацкевич, сколько знал его Смит, ни разу не ошибся…
* * *
Крючкову не спалось. Едва закроет глаза, как видит девушку-фростианку, стоящую перед ним на коленях, тонкие, прижатые к груди пальцы, сплетённые между собой, отчаянный взгляд…
Надо же, принцесса. Как там назвал её Мацкевич? Таня, Тая?.. А, Таяна.
Он поймал себя на том, что произносит это имя вслух, будто пробуя на вкус. Что за наваждение? Далась ему инопланетянка эта. И видел-то её считанные минуты, а из головы не идёт.
Пытаясь прогнать навязчивый образ, перевернулся на другой бок. Попробовал не думать ни о чём. Вроде получилось. Ненадолго. Вот уже опять он смотрит в заплаканные глаза необычного цвета земной сирени. Они надвигаются. Уже видны самые
