всё больше, норовя вот-вот порваться. Лорды, не успевшие присягнуть, беспокойно шушукались. А журчащий ручеёк, меж тем, никак не хотел иссякать.
– Данила, не молчи! – в голосе внешне спокойной Таи уже проскакивают панические нотки.
Её понять можно: мир, с таким трудом восстановленный, грозил в одночасье рухнуть. Всё из-за того, что Безликий, не смотря на данное им обещание, не соизволил принять клятву верности какого-то вассала. Остальные решат, что им тоже нечего рассчитывать на прощение, и снова взбунтуются.
Нет, больше медлить нельзя. Одновременно с щелчком тумблера, стараясь голосом замаскировать неуместное журчание, Данила скороговоркой выпалил:
– Вставай-иди-сюда-то-есть-к-нам! – и сразу отключил громкую связь.
Слова не совсем те, конечно, но смысл ведь тот же. И чего ждёт коленопреклонённый барон? Сидит на полу, как пришпиленный, да глазками лупает. Вставай уже, горемычный.
Немного помедлив, лорд всё же соизволил подняться и уступить место следующему. Фуух, обошлось. Теперь бы с этим не облажаться.
Пока ещё один соискатель божьей милости повторял слова клятвы, Крючков управился, наконец, со своими делами. На этот раз ответил спокойно, даже с некоторой ленцой. Неторопливо закрутив крышку, сунул изрядно потяжелевший контейнер обратно в ячейку. Не перепутать бы потом, когда пить захочется.
По телу разлилась приятная лёгкость, неся за собой счастливое умиротворение. До конца церемонии Крючков был невозмутим, как удав. Стойко выдержал все сорок с лишним заверений в беззаветной преданности, то и дело долдоня один и тот же ответ. И всё равно был несказанно рад, когда обменялся любезностями с последним из мятежных лордов, готовый тут же покинуть дворец. Но на этом, как дали ему понять, аудиенция ещё не закончилась.
За баронами в зал ввели храмовников. Тех, кому посчастливилось выжить в сегодняшней резне, и тех, кто участия в ней вовсе не принимал. Священнослужителей тоже оказалось порядком. Больше двадцати. И то лишь высшие чины – так называемые хранители. По одному от каждого храма, воздвигнутого в честь того или иного божества.
Данила и представить не мог, что на Фросте почитают стольких богов. От нечего делать он попытался их сосчитать по количеству глав представленных концессий, но постоянно сбивался.
Процедура приведения к присяге затянулась, поскольку некоторым храмам пришлось избирать новых вождей взамен павших во время беспорядков. Свято место, как говорится, пусто не бывает.
Наибольшие потери понёс храм Безликого. Его служители полегли почти все в самые первые минуты бунта. В основном от коварных ударов в спину. Это стало ясно ещё там, на храмовой площади, когда хоронили убитых. Зато хранитель храма по имени Лебой выжил. Израненный он лежал под грудой тел своих соратников, которые все до единого – и невредимые, и те, кто уже истекал кровью – бросились закрывать его собой, умирали, принимая на себя удары, ценой собственных жизней
