сосуд; на другом – камень, для перевеса. Воду черпают руками, из одного бассейна в другой, до возвышенного берега, где находятся посевы. Механизм сакии похож на тот, которым вычищают каналы. С колеса, вертикально установленного, опускаются веревки, на которых укреплены два ряда горшков. Когда опускается один ряд горшков пустых, тогда поднимается другой, наполненный водой и опоражнивает их в особенный бассейн. Движение не прекращается. Механизм очень прост, удобен; он приводится в движение быками или лошадьми. Цель его все та же: поднять воду с Нила на горизонт посевов. Жатва поспевает скоро: для ячменя, например, нужно менее двух месяцев от посева, пока он совсем созреет. В год собирают две и даже три жатвы, смотря по труду; нужно только беспрестанно поливать поле; солнце работает сильно.
Там, где прибрежные горы не высоки или узки, пески пустынь переносятся через них до плодоносных берегов Нила, местами вытесняя всякую растительность, распространяя опустошение и смерть. Где-где еще устоит одинокая пальма или куст мимозы; но скоро все поглотится заметами песков.
Как живообразно выражена древними[12] борьба стихий в тройственном мифе Озириса, Изиды и Тифона. Под именем Озириса, жрецы египетские разумели Нил, под именем Изиды – землю. Страшный Тифон был выражением пустыни, мечущей громады песку на берега Нила и заносящей его самого. Отсюда вечная борьба этих богов. Озирис, во время владычества своего, был умерщвлен братом, чудовищным Тифоном. Изида, супруга Озириса, отмщает смерть смертью Тифона и царствует сама.
Кирис очень веселое местечко, на правом берегу Нила. Долина довольно обширна и покрыта растительностью. Домики или мазанки разбросаны пестро. Мы заходили во многие из них, – пусто, как и в Египте. У более богатых есть дворик, вымощенный камнем; чтобы понять эту роскошь, надобно прибавить, что двор-то и составляет главное жилище; со двора закоулок, так что вы упретесь в заднюю стену дома, и только обогнувши его кругом, попадете в дверь; явно намерение хозяина укрыть ее от взоров любопытных, но все так миниатюрно, что дитя не заблудится в этом мнимом лабиринте. В домике – из глины сбитая кровать; в стене углубление для голубей, есть еще нож, кувшин – вот и весь домашний скарб. Вместо кровли – горсть соломы, сквозь которую проходит свет; впрочем, эти клетки довольно чисты, не то, что в Египте. Pariset[13] говорит, что семья помещается в них с буйволами и верблюдами; да если бы верблюд сюда голову просунул, то опрокинул бы весь дом; к этой клетке прислонена другая, для жены и детей. Во дворе найдете большой горшок с ячменем или дурой: это домашний запас для уплаты подати. Самому нубийцу нужно немного, и он обыкновенно пользуется пищею прямо с поля. Тут у него всего понемножку и во всякое время что-нибудь поспело, или бобы, или ячмень, или горох, чечевица, дура; разнообразие в хлебе и овощах большое, но всего скудно; не понимаешь, как могут существовать эти люди и оплачивать подати. Редко кто имеет пять-шесть баранов и верблюда. Вы спросите, где же их земледельческие
Heliodor. Aethiop. I. IX.
Memoire sur les causes de lapeste 1847. p. 127.
