появилось четыре дочери и всего один сын. Конечно, вся ответственность по обеспечению четы тер Парр достойным наследником ложилась на плечи Тиана. Но ведь это отнюдь не значило, что этим вопросом необходимо заняться немедленно! В конце концов, ему всего пятьдесят! Пятьдесят при продолжительности жизни до пятисот-шестисот лет. Неужели нельзя было немного подождать?
Я возмущенно фыркнула.
– Ты говорила, что еще молода, что не хочешь обременять себя, – продолжал негодяй, – но ведь это такие глупости! Тебе нужно было просто родить ребенка! Мы вместе подыскали бы ему няню, гувернантку, кормилицу, воспитателей и учителей… Но ты не соглашалась даже на это!
Разумеется, я не соглашалась! Десять месяцев ходить с огромным пузом, отказавшись от приемов и балов, сидеть на жесткой диете, не позволяя себе сладкого или вина, в конечном счете пройти через невыносимые муки, чтобы ребенок появился на свет, и ради чего?! Чтобы оставшиеся полтысячелетия жизни носить клеймо ужасной матери? В том, что я стала бы ужасной, у меня не возникало никаких сомнений – материнских чувств во мне не было заложено совершенно, и я сильно сомневалась, что они бы зародились со временем.
Какого бы было ребенку? Да, он бы оказался окружен вниманием и заботой со стороны прислуги, но разве это смогло бы окупить абсолютную нелюбовь его родной матери? К чему мучить и себя, и его?
– Даже сейчас, посмотри! Опять этот взгляд… – с сожалением вздохнул Тиан, неправильно толкуя мой взгляд. – Но для меня это важно, Рина. Важно, как ничто в этом мире.
На несколько минут мерзавец замолчал. Я тоже плотно сжала губы, сохраняя достоинство, хотя желание высказать бурлящее внутри негодование просто-таки жгло язык.
– Мои дипломатические миссии длились по несколько месяцев, – разрушая хрупкую тишину, проговорил мужчина, глядя на меня с сожалением, – а ты ведь горячая, Рина. В тебе такой огонь… я понимаю это и не виню тебя. Это нормально, что ты находила утешение в чужих объятиях…
– Что?! – взвизгнула я, разом теряя остатки своего самообладания.
– Послушай, мы с тобой взрослые люди, – устало сморщился мерзавец. – Давай обсудим все спокойно.
– Спокойно?! – взорвалась я. – Ты хочешь поговорить спокойно?! Негодяй! Как ты смеешь подозревать меня в подобном? Как вообще поворачивается твой гнилой язык?
Дав волю чувствам, я уже не могла остановиться и, скривившись от злобы, громко кричала на негодяя, выплескивая на него все, что кипело у меня внутри. Руки сами собой нащупали небольшую фамильную вазу из горного хрусталя…
– Не… – попытался остановить меня Тиан, вскидывая руку, но было слишком поздно…
Прекрасное произведение давно почивших мастеров уже летело в лицо мерзавца. Мужчина вскочил, уворачиваясь от снаряда. Ваза, пролетев мимо, ударилась о стену и с жалобным звоном осыпалась на пол мелкими осколками.
– Ах, это я нашла утешение? – угрожающе сощурившись, наступала я на неблаговерного
