одежды, в которой я ушла из дому, и всего, что у меня было с собой. Мол, если какой-нибудь предмет обнаружится за многие мили от города, отдельно от всего прочего, это даст наводку местным полицейским.
А я, наблюдая, как мама перечисляет мои вещи, в том числе и самые любимые, испытывала то светлую печаль, то сожаление о напрасных надеждах, которые она возлагала на эту затею. Неужели случайный прохожий, найдя карандашную резинку с героями мультика или значок с портретом рок-звезды, сообщит об этом куда следует?
После звонка из полиции отец взял маму за руку, и они долго сидели на кровати, глядя перед собой. Мама молча перебирала в уме вещи из того списка, а отцу казалось, что перед ним разверзлась темная пропасть. Потом стал накрапывать дождь. У них на уме – я знала – было одно и то же, но оба молчали. Думали: а вдруг я брожу где-то под дождем. Целая и невредимая. Ищу сухое и теплое место, чтобы спрятаться.
Кто уснул первым, они и сами не знали; от напряжения у них ломило все кости, дремота сморила обоих сразу, и проснулись они тоже вместе, с тягостным чувством вины. Ночью, когда холодало, дождь то прекращался, то начинался вновь и к утру сменился градом, который забарабанил по крыше и вмиг разбудил моих родителей.
Они не произнесли ни слова. Только переглянулись в тусклом свете ночника. Мама расплакалась, отец прижал ее к себе, стал вытирать ей слезы и бережно целовать в глаза.
Когда родители обнялись, я сразу отвела глаза. Окинула взглядом кукурузное поле, чтобы высмотреть какую-нибудь мелочь, которую поутру могли бы найти полицейские. Град пригнул кукурузные стебли и разогнал живность. Совсем неглубоко под землей прятались мои любимцы, гроза соседских грядок и цветников – дикие кролики, которые то и дело рисковали принести домой какую-нибудь отраву. Если такое случалось, то под землей, вдали от садоводов, посыпавших клумбы ядовитой химией, умирал, сбившись в кучку, целый кроличий выводок.
Утром десятого числа отец вылил в раковину бутылку виски. Линдси не поняла, зачем так делать.
– Иначе я все это выпью, – сказал он.
– А кто звонил? – спросила моя сестра.
– Не помню, чтобы кто-то звонил.
– Я же слышала, как ты расписывал улыбку Сюзи. Ты всегда так говоришь: «будто вспыхивают звездочки».
– Разве я такое говорил?
– Зачем ты прикидываешься? Это ведь из полиции звонили, верно?
– Сказать тебе правду?
– Скажи, – потребовала Линдси.
– Нашли какую-то часть тела. Не исключено, что она принадлежала Сюзи.
Это было как удар подвздох.
– Но полной уверенности не бывает, – выдавил отец.
Линдси опустилась на кухонный стул.
– Меня тошнит.
– Тебе плохо, малышка?
– Папа, договаривай до конца. Что за часть тела? Пусть уж меня сразу вырвет.
Отец вынул из шкафа металлический тазик для теста, поставил его на стол, придвинул поближе
