мраморному полу с уверенностью людей, твердо осознающих всю меру своих властных полномочий. Я решил, что это жрецы, и, думаю, не ошибся. Мои конвоиры тут же пали ниц, потянув за собой стягивающие мои руки веревки, так что и мне поневоле пришлось согнуться в поклоне. Жрецы, по всей видимости, были немолоды. Седые волосы на голове и длинные бороды были почти столь же белоснежны, как одежды. (Из чего я, между прочим, заключил, что эта седина, скорее всего, искусственного происхождения.)
Торжественно прошествовав по залу, жрецы опустились в стоящие у стены кресла. И тут же на сцене появился еще один человек. Этот, в отличие от жрецов, отливал желтизной, в том смысле, что облачение его было расшито золотом и усыпано каменьями самых разных расцветок, от которых у меня зарябило в глазах. Золотой мужик был много моложе серебряных старцев и держался с подкупающей простотой. Он дружелюбно кивнул мне и взмахом руки отпустил моих конвоиров. И пока раболепные стражники пятились к двери, боясь видом своих затянутых в кожу ягодиц осквернить взоры жрецов, я успел оценить диспозицию. Похоже, меня привели на суд. Причем жрецам, скорее всего, отводилась роль судей, а золотой мужик выступал в роли прокурора. Во всяком случае, допрос подозреваемого начал именно он:
– Имя?
– Вадим Чарнота. Двадцать девять лет. Холост. Не судим.
– Зачем вы убили верховного жреца Ширгайо?
– Во-первых, я не знал, что он верховный, а во-вторых, я его не убивал.
– Но вы проникли в его покои. С какой целью?
– Это случилось помимо моей воли, я заблудился.
– В храм вы тоже попали случайно?
– Можно сказать и так.
Белоснежные старцы хранили величественное молчание, по их одеревеневшим лицам трудно было понять, что они думают о столь бездарно лгущем молодом человеке. Зато прокурор в золотых одеждах не стал скрывать от меня своего разочарования.
– Мы теряем время, царевич Вадимир. Вы совершенно напрасно испытываете терпение жрецов храма, поверьте, оно не беспредельно.
– Я не царевич.
– Вы опять лжете, ваше высочество. Достаточно взглянуть на вас, чтобы убедиться собственными глазами – вы сын Аталава.
– Но я не из вашего мира.
– Мы это знаем, царевич Вадимир. Но это ровным счетом ничего не значит. Вы отказались выполнить просьбу Ширгайо, а когда он попытался вас усовестить, вы его убили. Вот уж воистину достойный сын царя Аталава.
– А что, папа был суров в быту?
– Ваш отец, царевич Вадимир, был великим завоевателем. Вы, вероятно, слышали об Аттиле?
– Так это Аттила был моим отцом?
– Разумеется. И царь Аттила и верховный жрец Ширгайо возлагали на вас большие надежды. К сожалению, пока вы их не оправдываете.
Вот ведь странные люди. Они возлагали надежды! А я-то тут при чем? Да мало ли в этом мире детей, которые не оправдывают надежд своих родителей. Я даже полагаю,
