вдоль коридора.
– Брат, чтоб тебя, уйди с дороги! – рявкнул Луи, и Фергус мог бы обидеться, если бы Луи, забывшись, не выкрикнул это на франкском.
– Что? – переспросил брат Фергус, и тут человек с ножом схватил его за волосы у тонзуры и ночную рубашку, чтобы бросить на Луи.
Фергус врезался в него, и оба отлетели назад.
– Чтоб тебя! – крикнул Луи, не зная, к кому обращается.
Он оттолкнул монаха и вскинул посох, готовясь нанести или парировать удар, но противник уже исчез. Луи видел лишь смутную темную фигуру, удаляющуюся по коридору, и такие же смутные силуэты выглядывающих из келий монахов.
Луи расслабился. Все закончилось. Не имело смысла гнаться за незнакомцем, который уже растворился в ночи. Он развернулся к Лохланну, который как раз поднимался на ноги.
– Ты ранен?
– Нет… – ответил Лохланн. Говорил он невнятно, и Луи решил, что тот пропустил удар в голову.
Перед ними возникла еще одна темная фигура. Брат Гилла Патрик, старый монах, следивший за порядком в кельях.
– Что здесь произошло? – требовательно спросил он. С годами властности в его голосе меньше не стало.
– Похоже, грабитель, – сказал Луи прежде, чем кто-либо еще успел заговорить. – Искал серебро или нечто подобное, как я понял. Брат Лохланн услышал его, вышел и почти поймал. Очень, очень смелый поступок.
Это вызвало ропот в рядах собравшихся. Лохланн, получив неожиданную похвалу, казалось, готов был возразить, как Луи и предполагал. После непродолжительной дискуссии о том, может ли грабитель вернуться (решили, что нет) и стоит ли назначить часового или дежурного на ночь (решили, что не нужно), братья вернулись в свои кельи, чтобы поспать хоть еще немного перед утренней молитвой.
– Брат Лохланн, погоди минуту, – негромко сказал Луи, когда остальные начали расходиться.
Он понимал, что здесь произошла вовсе не попытка ограбления. Человек с ножом произнес одно-единственное слово, которое Луи тогда пропустил мимо ушей. И только после того, как напавший сбежал, Луи осознал, что это было за слово. Человек сказал: «Ублюдок!» – что неудивительно в таких обстоятельствах. Дело было в другом. Незнакомец крикнул: «Bâtard!» Он выругался на франкском.
Луи оглядел коридор. Они с Лохланном остались здесь вдвоем, и Луи кивнул головой в сторону своей кельи. Лохланн помедлил, нахмурился, затем неохотно вошел. Луи последовал за ним и закрыл дверь.
– Что случилось? Что именно произошло? – спросил Луи.
В лунном свете, заливавшем комнату, он наконец смог как следует рассмотреть Лохланна. Некоторые люди отказывались спать при полной луне, считая, что это приводит к безумию. Но Луи о подобной чепухе не задумывался. Ему всегда нравился лунный свет. И в особенности в этот момент, когда тот озарил кислую гримасу на лице Лохланна, пожимающего плечами.
– Я не знаю, – сказал Лохланн. – Я услышал шум в коридоре, вышел, а тот человек
